– Почему она должна идти куда‑то с этим красавчиком? – сердито спросила Вита. – Он обманывает жену; разве можно ему доверять?

– Он самый великий в мире лжец, – признала Джоли. – Но мы можем ему доверять.

Орлин сомневалась, зная, что не понимает чего‑то совсем простого.

– Я пойду с тобой, Наташа. Но я хотела бы получить хоть какое‑нибудь объяснение.

Наташа взял ее за локоть:

– Ты его обязательно получишь. Расскажи мне о себе; мне не терпится побольше узнать.

– Расскажи ему, – посоветовала Джоли.

Орлин удивилась, однако решила последовать ее совету.

– Я дочь Геи, она отдала меня, когда я была совсем маленькой, и я выросла с приемными родителями. Я вышла замуж за призрака…

Она вдруг замолчала, потому что они начали проваливаться сквозь землю. Мимо проносились то ли клубы облаков, то ли пара.

– Продолжай, – попросил Наташа.

– И родила для него ребенка. Мой сын умер, и я совершила самоубийство. А теперь я пытаюсь забрать своего малыша у Нокс, и нуждаюсь в помощи Сатаны.

– Нокс? Воплощение Ночи?

– Да. Мой сын у нее. Она велела мне получить у каждой инкарнации по одной вещи, и у Сатаны я должна попросить проклятие. Только когда я сумею собрать все, я смогу вылечить малыша от болезни души, и Нокс мне его отдаст.

Облако рассеялось; они стояли в каменном помещении, из которого вдаль уходит извивающийся коридор, освещенный дымными тусклыми факелами.

– Иди по коридору, – сказал Наташа. – Он приведет тебя в покои Сатаны. Я буду ждать тебя здесь, чтобы отвести назад, когда ты закончишь свои дела.

– Мне придется пройти одной по Аду? – в ужасе спросила Орлин.

– Это проход для привилегированных особ. Ни один демон не причинит тебе вреда, пока ты в нем находишься. Постарайся его не покидать. – Он отпустил ее локоть и подтолкнул вперед.

Орлин сделала шаг вперед, остановилась.

– Я не…

Но Наташа уже куда‑то исчез.

– Не бойся, – заговорила Джоли. – Он сказал чистую правду: этим коридором пользуются только особо важные гости. Мы здесь в полной безопасности, хотя нам и придется пройти сквозь центральную часть Преисподней – только так можно добраться до Сатаны. Мы имеем полное право останавливаться и смотреть на то, что встретится нам по пути. Главное, никуда не сворачивать.

Орлин двинулась вперед. По сторонам коридора располагались окна, через которые виднелись самые разные помещения. В каждом что‑то происходило, но понять, что именно, бросив мимолетный взгляд, не представлялось возможным.

Орлин остановилась возле одного окна и увидела мужчину, зажимавшего рукой рану на груди. По его пальцам текла кровь; не вызывало сомнений, что он испытывает невыносимые страдания.

– Он живой? – в ужасе спросила Орлин. – Я думала, здесь только проклятые души.

Человек за окном ее услышал.

– Я и есть проклятая душа, – задыхаясь, с трудом проговорил он. – Я испытываю бесконечную боль.

– За что же ты терпишь такую муку? – спросила Орлин, помимо воли охваченная любопытством.

– Я пытался догнать мотоцикл. – Казалось, несмотря на рану, несчастный вполне может говорить.

– Что?

– Я вел грузовик, а мотоциклист начал меня дразнить, и я, естественно, поддал газу. Я выиграл – но не смотрел, куда еду. И врезался в легковую машину. Меня на огромной скорости вынесло на встречную полосу. Я налетел на школьный автобус, погибло двадцать семь человек. И я сам. Пришел в себя… у ворот Ада. Это случилось двадцать лет назад, мне осталось еще около тысячи, чтобы отбыть наказание.