– Я… я пришла попросить об одолжении.

– Я так и понял. Проси.

– Мне нужно проклятие… чтобы спасти сына. Чтобы он боялся зла – сейчас у него такого страха нет.

Сатана покачал головой:

– Мое благословение ты могла бы легко получить, потому что оно ничего не стоит. Но проклятие… это не мелочь. Я не могу его дать тебе просто так; надо заслужить.

– Я попытаюсь. – Орлин уже знала, что инкарнации не раздают одолжения направо и налево!

– Видишь ли, дав тебе проклятие, я на самом деле сыграю на руку своему древнему противнику. Богу. Ведь душа, которая в противном случае стала бы принадлежать мне, отправится к Нему. Мне потребуется эквивалентная замена.

– Если… если я смогу спасти душу сына ценой своей души, я с радостью…

– Нет. Твоя душа слишком хороша для моего царства! Кроме того, ни Джоли, ни Орб мне этого не простят. Попроси чего‑нибудь попроще, и я с удовольствием выполню твою просьбу.

Орлин колебалась несколько минут, а потом сказала:

– Есть кое‑что… я знаю, меня не касается, но.»

– Позволь мне об этом судить! Говори!

– В одной из комнат, расположенных вдоль коридора, по которому я шла, терпит муки мужчина. Он… да, он заслуживает кары, но его страдания совершенно бессмысленны. Он оказался в замкнутом круге, пытаясь искупить чужой грех – ведь совершенно невозможно раскаяться в том, чего ты не совершал. Если бы он мог перейти к следующей каре…

– Ты имеешь в виду идиота, убившего двадцать семь человек и себя в катастрофе на шоссе?

– Да, его. Он не просит пощады, только…

– Согласен. Его страдания действительно бессмысленны. То же самое можно сказать о тысячах убийц, которые испытывают боль своих жертв. Но я не в силах что‑нибудь изменить.

– Но если вы Господин Ада…

– Я и в самом деле Господин Ада, но не имею никакого отношения к основополагающим определениям. Суть Добра и Зла может быть обозначена лишь Богом и Сатаной при личной встрече, однако вот уже несколько веков мы с Ним не виделись и не общались друг с другом. Я считаю, что определения давно пора усовершенствовать, даже если придется всего лишь убрать недосмотры вроде того, о котором ты говоришь. Но я не могу принять подобное решение в одиночку. Только в случае согласия Бога мы в силах разработать новый кодекс поведения.

– А почему Бог не соглашается? – жалобным голосом спросила Орлин.

Сатана нахмурился:

– Боюсь, тебе придется задать свой вопрос Ему самому. Со мной он разговаривать не желает.

– Обстоятельства складываются таким образом, что мне нужно встретиться и с Ним тоже. Я обязательно спрошу!

– Желаю успеха! – проворчал Сатана.

– А проклятие… что я должна сделать, чтобы его получить?

Сатана в задумчивости принялся расхаживать по комнате.

– Знаешь, я тут подумал… почему бы нам не воспользоваться обходным путем? Возможно, тебе вовсе и не понадобится мое проклятие, как, впрочем, и помощь других инкарнаций. Думаю, я смогу убедить Нокс отдать тебе твоего ребенка, уже здорового, причем немедленно.

– Ох‑хо‑хо! – подумала про себя Джоли. – Он ее искушает!

Вита ухватила мысль.

– В каком смысле? Он что, намерен изменить своему слову?

Они разговаривали друг с другом, но Орлин, чье внимание было полностью поглощено беседой с Сатаной, их не слышала.

– Сатана совсем не прост. О, я не должна вмешиваться, но я за нее боюсь!

– Ну, в таком случае я ее предупрежу!

– Нет, не вздумай! Орлин должна сама справиться, иначе все будет бессмысленно.