– Если я хоть на йоту разбираюсь в людях, с тобой бессмысленно играть в прятки. Если я хоть на йоту разбираюсь в преступлениях, искать надо где то близко. Ты навязываешь мне одну помощь и отказываешь в другой. Полина, соседка видела, как Вера входила в подъезд в час дня.

– Обозналась, – решила я.

– А секретарша уверила Сергея, что никакого списка ей не давали. И не опознала Веру ни по описанию, ни позже по фотографии. С комментарием, мол, торговок много ходит, и все они на одно лицо.

– Виктор Николаевич, она и должна открещиваться. Иначе может всплыть вопрос о деньгах, которые ей вложили в список.

– Правдоподобно, – похвалил меня он. – А теперь прикинь, каково искать убийцу, когда все лгут?

Возразить было нечего.

– Так Верку подозревают как убийцу?

– Почему нет?

– Потому что она все сделала, чтобы ее заподозрили.

– Для неподготовленного убийства типично. Действуют в состоянии аффекта, а потом, опомнившись, начинают спасать шкуру.

– Виктор Николаевич, вы нормальный, умный человек. Да его с таким же успехом могла порешить и Анна Ивановна. Увидела трезвонящим в Веркину дверь, подумала, что он жаждет вернуться, чтобы заливать ее раз в неделю, сгоняла к себе за молотком, тюкнула по черепу и домой.

– Откуда взялся молоток? – улыбнулся он.

– Не знаю. Просто Верка описывала голову, как размозженную, вот я и…

– Ясно, оставим Веру. Я сам не считаю, что она виновна. Меня интересует ее сосед. Слава, да?

– Виктор Николаевич, как вы можете! Нельзя же подозревать всех подряд, поквартирно.

– Успокойся, поразмысли. Как сидел убитый?

– Привалившись спиной к Веркиной двери, – отрапортовала я.

– А удар был нанесен сзади.

– Тогда он не к Верке приходил.

– Наслаждение с тобой возиться. А к кому?

– В соседнюю квартиру, – вздохнула я, избегая имени Славы.

– И оставил отпечатки пальцев на звонке этой самой соседней квартиры, – подтвердил Измайлов.

– Что теперь?

– Продолжим.

– Не выйдет. Ни буквы не выговорю, пока не поедите.

– Шантажистка в квадрате.

– В шестнадцатой степени, не обольщайтесь.

– Будь по твоему. Третий день все по твоему, я себя не узнаю.

– Это остаточные явления ушибов.

– Полина!

– Несу, несу. Щи наверняка готовы. В них тоже черт знает что плавает. Но будете выпрашивать добавку.

Я вновь задействовала сервировочный столик. Пока Измайлов насыщался, я соображала. Итак, как это ни грустно, он надо мною в открытую издевался. Юрьев с Балковым и еще кто то сейчас наводят справки о покупке Славой квартиры в домоуправлении, проверяют связи убитого, возможно, обыскивают его жилище. И к вечеру что то с чем то пересечется, и убийца будет вычислен. Потом его возьмут. Но как ловко Измайлов заставил меня увлечься, разгорячиться. Не многовато ли господин полковник себе позволяет? Этим я и поинтересовалась после десерта.

– Полина, припомни вашу пирушку в деталях, – серьезно сказал он. – Не вспоминал ли кто нибудь спьяну прошлое? Не называл ли имен? Дело в том, что Слава не ночевал дома с субботы на воскресенье и с воскресенья на понедельник. На работе его тоже нет. Он никого не предупредил. Он исчез.

– Это ваш следующий прикол?

– Если бы.

– А он убийца или жертва? – заволновалась я.

– Откуда мне знать, – мрачно рыкнул Измайлов.

И от этого нескладного предложения мне стало не по себе.

– Я толком ни в чем не разобралась. Верка висла то на Славе, то на Викторе. Слава вроде предпочитал Нору.