— В какое-нибудь местечко, куда не сможет заявиться злая королева, — улыбнулась Адель. — Я буду по тебе скучать.

 — Ну, это случится не сразу, я могу искать и планировать.

 — А там, глядишь, прискачет принц на белом коне и спасет тебя, — проговорила Адель с невозмутимым видом.

 Один уже попытался, подумала Зоя. Правда, ездит он на метро.

 Она допила чай и поставила кружку в раковину.

 — Мне надо поскорее перевезти и где-нибудь сложить мамины вещи. От тети Меган всего можно ждать.

 — После той картины — да, — согласилась Адель. — Очень жаль. Я всегда считала ее яркой и красивой.

 — Она не безнадежно испорчена, просто рама разбита. Я возьму ее завтра с собой.

 — На автобусе будет неудобно. Неподалеку от работы моего мужа есть рамочная мастерская, я попрошу его завезти туда картину. А во время обеденного перерыва ты забежишь и выберешь раму.

 Надо только завернуть ее в бумагу и обвязать, и я прямо сейчас заберу ее.

 — Ох, Адель, это было бы здорово, огромное спасибо.

 — Она сильно ее повредила, — угрюмо сказала Адель. — Даже задник оторвался. — Она попробовала приладить его обратно, но вдруг остановилась. — Погоди-ка. Здесь внутри что-то есть. — Она пошарила рукой за холстом и извлекла на свет пухлый, потрепанный конверт.

 Зоя уставилась на находку. Ей почему-то стало неуютно.

 — Ты не хочешь его открыть? — поинтересовалась Адель.

 — Да, — потрясенно произнесла девушка. — Почему мама положила его туда?

 — Может, она о нем забыла?

 — Она, наверное, хотела сохранить это в тайне. А я считала, что между нами не было секретов. — Зоя растерянно улыбнулась.

 — У тебя сегодня выдался тяжелый денек. — Адель похлопала ее по плечу. — Пожалуй, я оставлю тебя одну. А картину занесешь потом, если захочешь. — Женщина вышла.

 Зоя опустилась на диван.

 В жизни Джины Ламберт была какая-то тайна. И если бы Меган не швырнула картину на пол, все, возможно, так бы и осталось.

 Может, не надо вскрывать конверт, а просто выкинуть его в мусорный бак?..

 С внезапной решимостью Зоя разорвала конверт и вытащила содержимое. Там был какой-то документ, фотографии, бумаги.

 Развернув документ, Зоя с удивлением обнаружила, что он написан на иностранном языке, скорее всего на греческом. На фотоснимках были местные виды: деревенская улица с рядом аккуратных белых домиков, рынок, лавки с фруктами; пожилая женщина вела ослика с поклажей.

 Но одна фотография резко отличалась. На ней под высокими кипарисами стоял мужчина в шортах и рубашке. На лицо падала тень, но что-то подсказывало Зое, что он не англичанин и что мужчина улыбается. И почему-то ей было ясно, что улыбается он ее матери.

 Словно проверяя себя, девушка взглянула на фотографию отца возле маминого кресла. Нет, на снимке был явно не Джон Ламберт.

 Зоя нервно сглотнула: она прикоснулась к тайне, которую совсем не хотела открывать.

 Развернув несколько тонких листков, она с волнением поняла, что это, видимо, перевод греческого документа, который так ее озадачил.

 Зоя нетерпеливо пробежала листки глазами, затем снова вернулась к началу, чувствуя, что мысли у нее в голове смешались. Потому что высокопарный, официальный язык сообщал ей, что это дарственная, передающая Джине Ламберт виллу «Даная» на острове Тания, недалеко от Ливасси.