Не случайно в ответ на призыв быть примером в выполнении разверстки, многие деревенские коммунисты стали выходить из партии, что привело к развалу многих партячеек на селе.

Бестолковое, грубое, насильственное проведение продовольственной разверстки привело к тому, что так называемый кулак не отмежевался от середняка и бедняка, наоборот, сблизился с ними. От самоуправства продотрядчиков страдала вся деревня. Общая беда сглаживала социальные противоречия между крестьянами. Деревня становилась нерасщепляемым монолитом, заступавшем большевикам дорогу к всевластию...

Тезисы Тюменского губкома ко второй губернской партийной конференции полны путанных, утопических прожектов и неряшливых, безответственных формулировок. Так, в разделе «О работе в деревне» выдвигалась задача: «Реорганизовывать частное хозяйство в общественное, коллективное, в товарищества, артели, сельхозкоммуны, совхозы... и продукты отдельных хозяйств сделать общественным достоянием». Губком рекомендовал создать «такие формы организаций и учреждений, при которых мелкому хозяину некуда будет деться, как только войти в социалистическую форму народного хозяйства».

(Вспомните речь Кагановича!).

В инструкции «О проведении беспартийных крестьянских конференций» губком РКП (б) рекомендовал разъяснять продовольственную политику в деревне и политику военного коммунизма следующим образом: «Советская власть устанавливает такой порядок заготовок, при котором крестьянин, как производитель сельскохозяйственного продукта, мог бы взамен получать продукты фабрично-заводского производства».

Как тут не вспомнить цифры из содоклада наркома продовольствия Цюрупы на X партсъезде! На одно крестьянское хозяйство в стране в 1920 году производилось: 0,25 фунта (100 граммов) металла, в том числе гвоздей – 0,004 пуда (64 грамма); плугов и борон – 0,008: сельхозмашин – 0,002; уборочных машин – 0,005; кос – 0,1 (на 10 хозяйств одна коса!). Откуда и какие «продукты фабрично-заводского производства» намеревались получить губернские власти, чтобы рассчитываться с крестьянами за взятый у них хлеб?

Вопиющий политический авантюризм руководителей тюменских партийных и советских губернских органов, их стремление атакой, наскоком решить коренные вопросы аграрной политики, боязнь деревни – все это создало отменную питательную среду, на которой и проросли зерна будущего восстания.

В январе 1921 года шесть сибирских губерний, подчиненных Сибпродкому, выполнили продразверстку только на 40,2 процента, Тюменская губерния – на 102 процента. Силой, принуждением местные продработникн досрочно выполнили задание.

Коммунисты Шатровской ячейки (протокол № 54), обсудив итоги продразверстки, записали в своем решении: «Хлебная разверстка выполнена на 100%. Карательный отряд выкачал у крестьян и семена, и фураж, и пайковый хлеб... Непосильная разверстка выполнена путем принуждения в трехдневный срок...».

Как ни странно, однако факт есть факт, сибирский крестьянин вынес налет «продразбойников», стерпел и насилия, и надругательства, и лихой темп разверстки и хоть не молчал, огрызался, иногда пускал в ход и кулаки, но все-таки не взялся за топор, не пошел супротив власти.

Тут бы, казалось, и успокоиться губернским руководителям, возблагодарить судьбу и долготерпение крестьян, дать им остыть, переварить случившееся, зализать обиды и раны Завершившейся продразверстки. Но...

Воззвание Ишимской чрезвычайной тройки по проведению недели окончания разверсток: – «Тюменская губерния за плохое выполнение разверсток поставлена на черную доску. Это уже усмотрел центр, и от товарища Ленина получен боевой приказ выполнить разверстки полностью к 7 января 1921 года... С 1 по 7 января объявляется неделя окончания разверсток... (а это, кроме хлеба, мясо, шерсть, кожи, лен, табак, яйца, картофель, овощи, сено и т.