В. Гутникова.
Сын крестьянина из деревни Медянка, Карачинской волости Тобольского уезда, он, окончив сельскую школу, с 13 лет работал в поле, управлялся со скотом, в 19 – ушел на заработки. Был грузчиком, плотничал, в 1915 году стал приказчиком, но вскоре его призвали в армию и отправили на фронт.
Воевать, тем более умирать, не ведая за что, Гутников не захотел. Он нагрубил генералу, избил офицера, за что дважды арестовывался, но ненадолго. Демобилизовали его лишь по ранению. Возвратись в Тобольск, Гутников снова пошел в приказчики. Поддерживал прочные связи с карачинскими мужиками, выступал в роли писаря, ходатая, советчика и консультанта по всем спорным вопросам.
В июле 1917 года, «чтобы быть ближе к революции и разобраться в политических течениях», Гутников уехал в Центральную Россию, попал в запасной полк, стал членом полкового комитета. «В это время, – сообщал Гутников, – я принялся за изучение программы различных, существовавших в то время политических партий».
Вероятно, занимался самообразованием всерьез, потому и оказался в числе лучших агитаторов полка во время выборов в Учредительное собрание. По его инициативе солдаты изгнали из полка офицеров.
В декабре 1917 года Гутников вернулся в родное село и тут же был назначен председателем волостной земской управы. При колчаковцах его непокорный норов вызвал гнев властей, Гутникову пришлось скрываться в укромном месте до отступления Колчака.
С восстановлением Советской власти он работал то заведующим Карачинским волоно, то председателем Карачинского волисполкома и, наконец, заведующим Демьянской продконторой. Был делегатом всех уездных съездов Советов, бессменным членом Тобольского уисполкома.
По своему служебному положению Гутникову надлежало оказаться среди первых жертв взбунтовавшихся крестьян. Но этого не случилось: где бы ни работал Гутников, он всегда был для крестьян своим человеком, дорогим гостем, желанным собеседником, мудрым советчиком. Он умел выслушивать и убеждать; настаивать, но не командовать; спорить, но не принуждать, за это и снискал себе огромный авторитет среди крестьян родной волости. Очевидцы утверждали, что мужики относились к Гутникову с большим уважением и доверием, охотно исполняли его просьбы и указания, прислушивались к его советам.
Потому-то Желтовский и Силин привлекли Гутникова к работе в штабе, поручив ему руководство одним из самых ответственных и секретных – особым отделом, который решал судьбы заключенных, осуществлял цензуру, вел надзор за деятельностью штабных работников.
Вот как это происходило...
Работая заведующим Демьянской продконторы, Гутников снимал комнату в Тобольске, так как по делам службы постоянно приходилось бывать в этом городе. Дом, где квартировал Гутников, находился на тихой, глухой, удаленной от центра улице. В Тобольске в это время жила и жена Гутникова – учительница.
21 февраля 1921 года по вызову губпродкомиссара Инденбаума Гутников явился в Тобольск. Жена после родов приболела, и ему пришлось на какое-то время остаться при ней. Однако по слухам он уже знал о бегстве большевиков из города, о приближении повстанцев и на всякий случай припрятал кое-какие документы. Он не поклонялся большевикам, но и на рожон не лез, зная, как беспощадны и скоры они на расправу. Будучи начальником продконторы, являлся «буфером» меж осатанелыми продработниками и разъяренными мужиками: осаживая одних, смиряя и успокаивая других. В душе радовался, что крестьяне поперли со своей шеи инденбаумскую рать, но сомневался в победе восставших. И выжидал, вчитываясь в листовки, воззвания, приказы, прислушиваясь к разговорам обывателей. По должности он являлся «насквозь красным» и легко мог угодить «в гости к богу». Но и в городе, и в штабе было немало карачинских мужиков. На них и надеялся Георгий Васильевич: наверняка заступятся, отстоят, защитят. Так и случилось. |