От его слов болезненный комок застрял в горле, и Алина крепко сжала губы, чтобы не разрыдаться.

– Я так этого хотела... я все время спрашивала о тебе. Иногда мне казалось, что ты рядом, держишь меня за руку... Но миссис Фэрклот говорила, что это были всего лишь сны.

Руки Маккены остановились. Его сильно трясло, как от холода. Неожиданно его ладони легли на ее бедра, сжав их. Большие пальцы прошлись по внутренней поверхности.

– Так, значит, это разлучило нас? – неуверенно спросил он. – Вот почему ты не позволяла мне прийти к тебе ночью и отказалась от моего предложения! И поэтому я должен был узнать правду от Ливии, вместо того чтобы услышать ее от тебя!

– Да.

Маккена поднялся с колен. Взялся за подлокотники кресла. Их лица разделяло несколько дюймов.

Алина была готова к жалости, сочувствию, отвращению... но никак не ожидала вспышки гнева.

– Как ты думаешь, что я имел в виду, когда сказал, что люблю тебя? Ты думаешь, что меня могли остановить эти чертовы шрамы?

Остолбенев от его реакции, Алина ответила робким кивком.

– Мой Бог! Что, если бы подобное случилось со мной? – почти крикнул он. – Ты бы оставила меня?

– Нет!

– Тогда почему, почему ты ожидала от меня другого?

Взрыв его гнева заставил ее вжаться в спинку кресла.

Маккена наклонился вперед, глядя ей прямо в глаза, на его лице отобразилась подлинная боль.

– К черту, Алина! – Он зажал ее лицо дрожащими ладонями, его глаза горели. – Ты моя половинка, – сказал он хрипло. – Как ты могла подумать, что я откажусь от тебя? Ты заставила нас обоих пройти через ад, и из-за чего?

Было ясно, что он не понимал причины ее страхов. Обхватив его сильные, твердые запястья, Алина сжала их, судорожно сглотнув.

Маккена ожег Алину ненавидящим взглядом.

– Почему? – Он положил руку на ее щеку, чтобы другой отвести волосы ото лба.

– Одно дело – заниматься любовью, когда ты не знаешь о моих увечьях. И совсем другое – знать, как отвратительны мои ноги. Возможно, ты бы не смог...

Глаза Маккены сверкнули так, что испугали ее.

– Ты сомневаешься в моих способностях?

Алина торопливо натянула юбку на колени и вздохнула с облегчением, закрыв ноги.

– Но они действительно выглядят ужасно, Маккена.

Он пробормотал проклятие, изумив ее грубостью, и, зажав ее голову между ладонями, заставил посмотреть ему в глаза.

– В течение двенадцати лет я испытывал постоянное мучение, желая обнять тебя и понимая, что не могу это сделать. И при чем тут твои ноги? Я хочу тебя, и только тебя. Нет, к черту, я хочу тебя просто потому, что ты – это ты. Я хочу проникнуть в тебя и оставаться там часами... днями... неделями. Я хочу быть с тобой в полдень, утром, ночью... Я хочу видеть твои слезы, твою улыбку, знать вкус твоих поцелуев, вдыхать запах твоих волос, ощущать твое дыхание на моем лице... Я хотел бы видеть тебя в последний час моей жизни, лежать в твоих руках, испуская последний вздох. – Он покачал головой, глядя на нее, как осужденный на палача. – Алина, – прошептал он, – ты знаешь, что такое жить в аду?

– Да. – Ее глаза были полны слез. – Продолжать существовать, когда твое сердце живет где-то отдельно от тебя.

– Понять, что ты так мало верила в мою любовь, что обрекла меня на вечные муки. – Его лицо внезапно исказилось. – Это еще хуже, чем смерть.

– Прости, – ее голос дрогнул, – Маккена...

– Хватит сожалений. – Он прижался мокрым лицом к ее лицу, губы прошлись по ее щекам и подбородку, лихорадочно, жадно целуя, словно он хотел съесть ее.