Изменить размер шрифта - +

 

 

 

 

Явление третье

 

 

Те же и лакей.

 

 

 

Степа. Принеси самовар другой.

 

Николай Иванович(здоровается и с лакеем, подает ему руку). Здравствуй!

 

 

 

Лакей робеет и уходит. Николай Иванович уходит.

 

 

 

 

Явление четвертое

 

 

Те же, без лакея и Николая Ивановича.

 

 

 

Степа. Несчастный Афанасий! Смущен ужасно. Не понимаю. Точно мы в чем-то виноваты.

 

 

 

 

Явление пятое

 

 

Те же и Николай Иванович.

 

 

 

Николай Иванович(возвращается в комнату). Я прошел было к себе, не высказав вам своего чувства. И это нехорошо, я думаю. (К Тоне.) Если вас, гостью, оскорбит, что я скажу, простите, но я не могу не сказать. Ты говоришь, Люба, что княжна хорошо играет. Вы все здесь, семь, восемь здоровых, молодых мужчин и женщин, спали до десяти часов, пили, ели, едите еще и играете и рассуждаете про музыку, а там, откуда я сейчас пришел с Борисом Александровичем, встали с трех часов утра, – другие и не спали в ночном, и старые, больные, слабые, дети. женщины с грудными и беременные из последних сил работают, чтобы плоды их трудов проживали мы здесь. И мало этого. Сейчас одного из них, последнего, единственного работника в семье, сейчас тащат в тюрьму за то, что он в так называемом моем лесу срубил весной одну из ста тысяч елок, которые растут там. А мы здесь обмытые, одетые, бросив по спальням наши нечистоты на заботу рабов, едим, пьем, рассуждаем про Шумана и Chopin, который больше нас трогает, разгоняет нашу скуку. Я думал это, проходя мимо вас, и потому сказал вам. Ну, подумайте, разве можно так жить? (Стоит волнуясь.)

 

Лизанька. Правда, правда.

 

Люба. Если так думать, нельзя жить.

 

Степа. Отчего? Я не вижу, почему нельзя говорить про Шумана, если народ беден. Одно не исключает другого. Если люди...

 

Николай Иванович(зло). Если у кого нет сердца, кто деревянный...

 

Степа. Ну, я замолчу.

 

Тоня. Вопрос ужасный, вопрос нашего времени, и его не надо бояться, надо прямо в глаза смотреть действительности, чтобы разрешить вопрос.

 

Николай Иванович. Ждать разрешения вопроса общими мерами некогда. Каждый из нас нынче? завтра умрет. Как прожить мне, не страдая от внутреннего разлада?

 

Борис. Разумеется, одно средство: не принимать участия.

 

Николай Иванович. Ну, простите, коли я вас обидел. Я не мог не сказать, что чувствую. (Уходит.)

 

 

 

 

Явление шестое

 

 

Те же, без Николая Ивановича.

 

 

 

Степа. Как же не принимать участия? Вся жизнь наша связана.

 

Борис. От этого он и говорит, что надо прежде всего не иметь собственности, изменить всю свою жизнь, жить не так, чтобы мне надо было служить, а жить, служа другим.

 

Тоня. Ну, я вижу, ты совсем перешел на сторону Николая Ивановича.

 

Борис. Да, я в первый раз понял, и потом то, что я видел на деревне... Надо только снять те какие-то очки, сквозь которые мы смотрим на жизнь народа, и понять связь их страданий с нашими радостями, и кончено.

 

Митрофан Ермилович. Да, но только средство для этого не в том, чтобы губить свою жизнь.

Быстрый переход