И дальше в том же духе. Для меня это просто китайская грамота, однако я не тороплюсь. Что-то тут должно быть важное, раз Джим отвалил за конверты такие деньги — все мои деньги! — поэтому я продолжаю чтение: «В результате эмпирического анализа данных по семи странам ОЭСР с использованием переменных, подробно описанных в Приложении 3, рассматриваемая экономическая модель не дает достаточно убедительных результатов, чтобы считаться жизнеспособной».

Я перечитываю предложение снова, с самого начала, второй раз, потом третий. Потом читаю его еще разок, просто для полной ясности. Опять листаю страницы, проглядываю определенные разделы, которые теперь стали чуть понятнее, возвращаюсь к резюме и вникаю в каждое слово; изучаю таблицы и графики, сверяю реальные результаты с теми, что предполагает экономическая модель Джима, призванная «изменить мир, каким мы его знаем».

Сомнений больше нет, все ясно. Я поняла, в чем тут суть. И улыбаюсь. Потом улыбка делается шире, а потом я уже смеюсь, хохочу во все горло, по лицу у меня текут слезы — и сейчас, в кои-то веки, это не слезы горя.

ГЛАВА 38

Джим явно не успел оповестить всех и каждого, что уходит из семьи, потому что, когда я появляюсь в холле «Форума миллениум», Дженни приветствует меня улыбкой и словами:

— Как поживаете, миссис Ферн? Рада снова вас видеть.

Не знаю уж, сарказм это или простая вежливость, но у меня такое замечательное настроение, что даже разбираться не хочется. Мне не жаль времени поболтать с ней о том о сем, а потом я пружинистым шагом поднимаюсь к кабинету Джима с пухлым конвертом в руке.

— Что ты тут делаешь? — рявкает мой муж.

Он стоит у письменного стола в пальто и производит впечатление человека, который только что вошел и уже чем-то недоволен. Рука его лежит на трубке телефона.

— Элисон звонишь? Не утруждайся. Считай меня своей личной службой доставки. — Я тяжело шлепаюсь в кресло напротив. — Вымоталась я. Ну и денек! А еще ведь только утро, представляешь?

Он не злится, я по глазам вижу: Джим в замешательстве, сквозь которое едва пробивается слабенький росток страха.

— Эмма, тебе нечего тут делать, я занят. Если хочешь что-то обсудить, назначь встречу, ладно? А еще лучше — свяжись с моим адвокатом.

Я благосклонно ему улыбаюсь.

— Конечно, дорогой, понимаю, но дело не займет много времени.

— Что тебе надо?

— У тебя ничего не пропадало? — Я с размаху шлепаю на стол конверт.

Джим берет его в руки.

— Что это?

— А я-то тоже молодец, считала тебя умнейшим человеком на свете. Боже, как вспомню, прямо смех разбирает! — И я действительно смеюсь. От души.

Он просматривает бумаги.

— Где ты их взяла?

— А ты, значит, все это время ходил такой высокомерный, гения из себя изображал, заставлял меня чувствовать себя так, будто я тебе не ровня — ну конечно, простая продавщица, как ты меня однажды назвал. Хотя нет, погоди, даже номинантка премии Пултона и автор бестселлера для тебя все равно недостаточно хороша. Бедная я, бедная, даже в подметки не гожусь тебе, мой гениальный муж!

Я качаю головой и смеюсь. Мне очень весело, а вот Джиму, похоже, нет, потому что он вдруг сильно побледнел.

— И все эти годы ты просто-напросто мошенничал. Исключительно ради денег, как и все остальные. — Я наклоняюсь вперед и ставлю локти на письменный стол Джима. — Что о тебе теперь станут думать, Джим? Твои спонсоры, твои клиенты? Когда узнают, что твое исследование — фальшивка! Что их надули! Что твоя раскрутецкая докторская диссертация, которая сделала тебя знаменитым и дала тебе все это, — я обвожу взглядом кабинет, — лишь пустышка.