Ричард кивает, на этот раз задумчиво. Вот-вот, правильно, давайте-ка воспользуемся случаем.

— Спасибо, что упомянули Беатрис Джонсон-Грин. Думаю, выражу чувства всех, кто сейчас нас смотрит, если скажу, что мы скорбим о ее кончине. Эту писательницу многие любили.

— Да, — произношу я, переводя дух, — очень многие.

— Печальная история. Жуткий несчастный случай лишил нас замечательного автора на пике ее карьеры. Ей бы еще жить да жить. Вы были так близки, может быть, у вас есть какая-нибудь история о Беатрис, которой вы хотите поделиться? Возможно, какое-нибудь особенное воспоминание?

Мне приходится приложить все свои силы, чтобы не разрыдаться.

— Мы с Беатрис очень дружили. Хочу еще раз сказать, что я сегодня здесь лишь благодаря ей. Она направляла меня и поддерживала советом, и я уверена, что без нее никогда не смогла бы закончить роман. Скорее всего, он бы тоже лежал в ящике комода вместе с предыдущим.

Подбородок у меня подрагивает, уголки рта ползут вниз, и я ничего не могу с этим поделать. Может, я слишком поспешила с интервью и приходить в студию было ошибкой.

Ричард держит паузу; вид у него серьезный, даже благоговейный.

— Мои соболезнования вашей потере, Эмма. Нашей общей потере, потому что кто из нас, бывало, не просиживал ночами над романом Беатрис Джонсон-Грин? — Он улыбается.

— Да уж, могу заверить, что частенько из-за нее не высыпалась, — говорю я, умудрившись выжать из себя ответную улыбку.

Я и до сих пор провожу из-за нее бессонные ночи. Что я вообще тут делаю? Не стоило сюда приходить. Надо было послушаться Джима и Фрэнки, надо было…

— …К сожалению, нам так и не выпало удовольствия создать программу с ее участием…

Я снова отключилась. Надо заставить себя сосредоточиться. Ради всего святого, не хватало только расклеиться во время выступления на национальном телевидении. «Давай, Эмма, соберись, — думаю я, — это твой шанс. Не упусти его».

— …Говорите, что она вас наставляла, но ведь ваш роман не детективный. Он написан не в том жанре, где так блистала Джонсон-Грин. — Это утверждение, не вопрос. — Можете рассказать, в чем именно заключалось ее наставничество?

Я киваю.

— Да, Ричард, вы правы, мы писали в совершенно разных стилях. Чтобы создать детектив, нужны особые навыки, и Беатрис ими обладала. Я никогда специально не задумывалась, в каком стиле или жанре хотела бы работать, текст просто шел изнутри, если вы понимаете, о чем я. Но, возвращаясь к вашему вопросу, Ричард, Беатрис взяла надо мной шефство, как только мы познакомились. Я начала роман несколько лет назад, но у меня не хватало уверенности, чтобы завершить его, ощутить себя писателем. Вот с этим-то она главным образом и помогла мне, да еще привила определенную дисциплину. — Я опять улыбаюсь.

— Она уж точно была плодовитым автором.

— Тут вы правы. Так что о каких-то обучающих приемах говорить не приходится, но мы каждый день обсуждали написанное и как будет развиваться сюжет. Беатрис очень меня поддерживала. Я всегда буду безмерно ей за это благодарна.

Ричард глубокомысленно кивает.

— Как вы познакомились? Ведь встреча с Беатрис перевернула всю вашу жизнь, вы когда-нибудь задумывались об этом?

Не знаю почему, но этот вопрос застает меня врасплох.