По коже у меня побежали легкие мурашки от прикосновения ее руки, от ее близости, и я мгновенно влюбилась. По-настоящему. А Беатрис смотрела на меня по-доброму, и я поймала себя на мысли, что, наверное, нравлюсь ей. Она вернула мне лампу:

— Я ее беру. Можно сделать красивую упаковку? Это в подарок. — Она засмеялась, спохватившись: — Хотя и так понятно.

— Конечно, можно. — Я взялась за дело, стараясь, чтобы подарочная упаковка вышла безупречной, но нарочно тянула время, чтобы покупательница как можно дольше не уходила. Мысли в голове бешено крутились, я пыталась придумать, как завязать разговор. Но она меня опередила, оглядевшись по сторонам и заметив:

— Я иногда хожу мимо этого магазина. Мне часто хотелось заскочить сюда и посмотреть, что у вас есть, но я вечно спешу.

— Спасибо. А вы… вы живете где-то поблизости? — запинаясь, пробормотала я, хотя точно знала, где именно она живет: буквально на днях читала в одном журнале интервью Беатрис, из которого следовало, что ее дом совсем в другом районе.

— Я — нет, а мой редактор — да. Буквально за углом.

Она вот-вот уйдет, лихорадочно думала я. Надо сказать что-то умное, что угодно — и быстро.

— Ну, я очень рада, что сегодня у вас нашлось время зайти.

Она легонько провела пальцами по подсвечнику на прилавке и ответила:

— Я тоже. У вас тут столько интересных вещей.

Так оно и было. Я любила свой магазин. Когда я только начинала, то продавала мебель, французскую и современную вперемешку, но постепенно переключилась на сделанные в основном вручную или отреставрированные вещи из дерева, железа, стекла, старой кожи. По большей части это были небольшие предметы мебели и прекрасно выполненные детали интерьера. Ну и еще книги.

— А вы работаете сейчас над новым романом?

Мне хотелось сказать ей, как важна для меня ее работа, объяснить, что я считаю ее произведения великолепными. Хотелось поведать, что меня часто поражали некоторые ее фразы, такие неожиданные; что у нее дар выражать словами чувства и настроения; что я перечитываю ее книги, когда нуждаюсь в ободрении, поскольку узнаю в них себя и чувствую, что не одинока и не сошла с ума. Я мысленно репетировала свою речь, когда заметила, как Беатрис покосилась на часы и, не разжимая губ, тихонько издала разочарованное мычание. Я почувствовала себя глупо, отнимая у нее время, и заторопилась, проворнее заворачивая коробку.

— Почти готово. — Я отрезала бумагу от рулона и принялась делать завитки из ленты, уже скучая по Беатрис, поскольку знала, что она скоро уйдет.

А она вытащила из на удивление большой сумки кошелек и вручила мне кредитку.

— Вы делаете доставку?

— Конечно. — Я чуть не ляпнула, что с радостью откажусь от обычной платы за эту услугу.

— Сможете привезти сегодня днем?

— Сегодня? — Было почти четыре часа. — Боюсь, сегодня не выйдет, мне так быстро курьера не найти. Прошу прощения. Но завтра утром все будет сделано.

— Нет-нет, завтра утром слишком поздно. Видите ли, это подарок для свекрови, на день рождения. В смысле, он сегодня. Я бы сама отвезла ей подарок, но должна быть в другом месте. — Беатрис посмотрела на меня молящими глазами и снова положила мне на руку теплую ладонь. — Не могли бы вы сделать это для меня? Доставить лампу. Ехать не очень далеко. — Она поспешно добавила: — Ужасно неловко просить о таком, извините меня, пожалуйста. Но, понимаете, я действительно сильно занята. Вы бы очень меня выручили.

У меня тоже были дела. Меня ждал Джим, я должна была встретиться с ним на благотворительном мероприятии по сбору средств для его исследовательского консорциума, очень важном для него.