|
После распада Союза Езас быстро сообразил, что для толкового человека открываются огромные возможности, и сделал правильный выбор, примкнув к одному из либеральных движений. Толковые речи молодого демократа привлекли внимание. Искренний пыл, задор и политическая зрелость быстро сделали сына третьего секретаря депутатом Верховного Совета. У Крысауласа появились влияние и харизма стойкого демократа, он не лез в нефтяные разборки и аферы с кредитами, он считался честным политиком, что позволило ему раз за разом переизбираться в парламент. Он умел хорошо говорить, и никто не задумывался, откуда у него деньги. – Кстати, Геннадий Прокопьевич, а почему мы до сих пор не избавились от подопытных? Вопрос был задан вскользь, но серые глаза Крысауласа внезапно похолодели. Впрочем, Монастырев был уже совсем не тем запуганным завсектором, что несколько лет назад. – Я счел необходимым продолжить наблюдения, Езас Рай-мондович. – Вы что-то подозреваете? – ровным голосом осведомился Крысаулас. – Вы обнаружили что-то, способное расстроить наши планы? Монастырев покачал головой: – Ни в коем случае, Езас Раймондович. Просто у “стима” нет аналогов. Я делал его, основываясь на своих старых опытах, давних уникальных разработках, и мне нужно понять весь механизм воздействия препарата на организм человека. – “Стим” дает кайф? – поинтересовался Крысаулас. – Да. – Он вызывает привыкание? – Да. – Он вызывает ломку? – Да. – Тогда что вам еще проверять? Монастырев улыбнулся: – Я хочу знать, к чему приведет человека употребление “стима”. – К смерти, разумеется, – в голосе Крысауласа мелькнули веселые нотки. – Разве это не очевидно? – Не факт, – поднял указательный палец Геннадий Прокопьевич, – совсем не факт. У всех подопытных наблюдается улучшение общего состояния: прекрасный аппетит, прекрасный сон. Никаких расстройств, в том числе и половых. Более того, один из подопытных, наркоман, сидевший на героине и ставший из-за этого полным импотентом, теперь... – Избавьте меня от подробностей личной жизни этих отбросов, – выставил перед собой ладони Крысаулас. – Вы что, Геннадий Прокопьевич, хотите сказать, что наш “стим” лекарство? – Все гораздо лучше, Езас Раймондович. – Монастырев придвинулся ближе к боссу. – “Стим” обладает всеми свойствами наркотика. Но при этом не оказывает губительного воздействия на организм. – Ломка есть, – Крысаулас тоже подался навстречу ученому, – а разрушения нервной системы нет? – Вот именно! – воскликнул Монастырев. – “Стим” не станет причиной смерти! Человек сможет жить и работать до старости и все это время будет покупать “стим”. И только “стим”, потому что... – Геннадий Прокопьевич выдержал паузу. – Потому что, Езас Раймондович, “стим” вызывает привыкание только к себе! – Что? – Ломка снимается лишь после приема новой дозы “стима”! – Монастырев торжествующе посмотрел на босса. – Теперь вы понимаете, насколько я был прав, что продолжил наблюдения? – Если это действительно так... – Крысаулас вскочил и нервно прошелся по кабинету. – Если это так... Вы представляете, что это значит? – Миллионы, – спокойно произнес Монастырев. – Нет. Миллиарды. Подобный наркотик не может стоить дешевле. – Продолжайте исследования, Геннадий Прокопьевич. – Возбужденный Крысаулас вернулся в кресло. – Если ваши подозрения подтвердятся, то... – Он развел руками. – Мы будем не просто обеспечены – мы будем неуязвимы. Ни одно правительство не рискнет преследовать нас, напротив, они будут умолять продать им лицензию на производство “стима”. |
