Но если продолжить допрос, то в конце концов выяснишь, что приходил слесарь или почтальон.

Едва начав работать в группе у Чеслава, я возмущалась и выговаривала людям:

– Ну почему вы сразу не сообщили про сантехника?

Но теперь знаю: не сказали о визите сотрудника жэка потому, что он рабочий, его не воспринимают как постороннего. И это огромная ошибка! Говорят, что даже стены имеют уши, а тихие девушки, подающие вам чай, обладают еще и длинными языками. Вот угадайте, какое любимое занятие у горничных? Сплетничать о хозяевах! И хорошо, если своей страсти они предаются только в своем коллективе, не выносят сор из избы за ворота.

Я встала.

– Пошли.

– Ой, какая вы милая! – восхитилась Надя.

Когда Анна Степановна, дородная тетка, облаченная, несмотря на душный вечер, в платье из тонкой шерсти, сообразила, что видит перед собой зоопсихолога, ее толстые щеки приобрели бордовый оттенок.

– Уж извините, я беспокоюсь за Кузю, – забормотала повариха, – гляньте на него, пока спит. Тут он, в кладовочке, в холодке пристроился.

В моей душе шевельнулось беспокойство.

– Пес агрессивен?

– Ласковый, как теленочек, – засмеялась Анна Степановна, – нежный, лижется с каждым.

Но я не теряла бдительности.

– Почему тогда надо смотреть на собаку во время отдыха?

Анна Степановна вытерла мокрые руки о полотенце.

– Так Кузя во сне блажит. Словами не объяснить... Вон там дверка со стеклом, и если вы постоите немного, непременно увидите.

Я покорно подошла к створке, средняя часть которой была выполнена из стекла, и стала изучать внутренность небольшого чулана. Вдоль стен тянутся стеллажи, на полках стоят пакеты и банки, а посреди помещения на боку лежит длинный пес рыжего цвета с короткими лапами и массивной головой, украшенной круглыми ушами‑локаторами. Отдельного описания требовал хвост, более похожий на опахало, он как бы жил своей жизнью: Кузя мирно спал, даже через закрытую дверь было слышно упоенное похрапывание, а пушистый отросток двигался из стороны в сторону, иногда поднимаясь и застывая торчком.

– Никогда не видела подобную собаку, – призналась я. – Это что за порода?

Анна Степановна гордо вскинула подбородок:

– Асфальтовая эскимосская борзая. Очень редкая, уникальная.

– И где вы откопали данный экземпляр? – сдерживая смех, спросила я.

– На Птичке, – спокойно пояснила повариха. – Хозяева отдали щеночка в хорошие руки за сто баксов. Во, смотрите, начинается!

Я сосредоточила внимание на Кузе. Короткие, чуть ли не десятисантиметровые лапы «борзой» начали подрагивать, потом зашевелились, задергались...

– Чего это с ним? – схватила меня за плечо повариха.

– Сон дурной приснился, – предположила я.

Крошечные лапки Кузи заторопились, теперь в движение пришла спина, из горла собаки стали вырываться повизгивание, потявкивание, поскуливание.

– Ой, плохо ему! – запричитала Надя. – Весь извелся!

Я решила утешить горничную.

– Вероятно, он объелся на ночь.

– Только мисочку каши с мясом употребил, – всхлипнула Анна Степановна, – кефирчиком запил. С такого желудку не тяжело.

– Я дала ему творогу со сметаной, – неохотно призналась Надя. – А еще он коробку пастилы спер и съел.

– Ночные кошмары – удел обжор, – резюмировала я.

В ту же секунду пес вскочил на лапы, ринулся вперед и протаранил головой стеллаж с продуктами. Несколько пакетов разорвалось, и «асфальтовую борзую» осыпало дождем из риса, гречки, макаронных перьев. Кузя сел и открыл глаза, в его взоре явно читалось здоровое недоумение: где я? Что случилось?

– Видели? – всхлипнула Анна Степановна.