— Я позову маму, — сказала она, прежде чем он успел вымолвить слово, и отвернулась от него так резко, что колыхнулась юбка. — Мама! К тебе пришли! — крикнула она и прошествовала мимо него по ступенькам, направляясь в свою привилегированную школу.

— Привет, Белинда, — проговорил Бразерхуд. — Это я.

Вынырнувшая из кухни Белинда появилась у подножия лестницы; набрав воздуху в легкие, она крикнула, обращаясь к закрытой двери наверху:

— Пол, спустись вниз, и побыстрее, пожалуйста. Пришел Джек Бразерхуд. Наверное, ему что-нибудь надо!

Таких или примерно таких слов он от нее и ожидал, правда, произнесенных не таким громким голосом, — ведь Белинда всегда поначалу реагировала бурно, но потом быстро успокаивалась.

Они сидели в обшитой сосновыми панелями гостиной в плетеных креслах, скрипевших, как раскачивающиеся качели. Над ними косо свисал и подрагивал огромный белый бумажный абажур. Белинда подала кофе с натуральным тростниковым сахаром в кружках ручной работы. Из кухни все еще вызывающе несся Бах. Она была темноглазой и как будто рассерженной на что-то, рассерженной давно, еще с детства, и в 50 лет лицо ее сохраняло выражение решительной готовности к очередной ссоре с матерью. Ее поседевшие волосы были собраны в скромный пучок, а шею украшали бусы, казалось, сделанные из ореховой скорлупы. При ходьбе тело ее выпирало из блузки так, словно блузка эта была ей ненавистна, а сидя, она расставляла колени и растирала их костяшками пальцев. И при этом красота облекала ее прочно, как вторая кожа, словно она и не пыталась всячески сбросить ее, а некрасивость выглядела лишь неудачной маской.

— Они уже побывали здесь, Джек, если вы случайно этого не знаете. В десять вечера, чтобы быть точным. Поджидали нашего возвращения в город прямо у нас на пороге.

— Кто это «они»?

— Найджел. Лоример. И еще двое, мне незнакомых. Все мужчины, разумеется.

— И как они объяснили свой приезд? — спросил Бразерхуд, но тут вмешался Пол.

Сердиться на Пола было невозможно. Так умно улыбался он сквозь клубы трубочного дыма, даже говоря резкости.

— В чем дело, Джек? — проговорил он, вынимая трубку изо рта и опуская ее вниз — наподобие микрофона. — Допрашивать о допросе? Ваша структура и вообще-то, знаете ли, неконституционная. Даже при этом правительстве боюсь, что вы — учреждение сугубо подчиненное.

— Возможно, вы этого не знаете, но Пол много занимался проблемой возникновения околовоенных служб и их развития и укрепления при правительстве тори, — сказала Белинда, всячески напуская на себя суровость. — Это было бы известно вам, если б вы удосужились читать «Гардиан», чего не случилось. В последнем номере они уделили его статье целую страницу.

— Так что шли бы вы к такой-то матери, Джек, — сказал Пол все тем же любезным тоном.

Бразерхуд улыбнулся. Пол тоже улыбнулся. В комнату вошла и расположилась у ног Бразерхуда старая английская овчарка.

— Да, кстати, покурить не желаете? — спросил Пол, всегда крайне предупредительный и чуткий к желаниям окружающих. — Боюсь, что Белинда курения здесь не потерпит, но, если уж очень тянет, могу предложить отличную коричневую сигарку.

Бразерхуд вытащил собственную пачку и зажег вонючую сигарету.

— Вам того же желаю, Пол, — сказал он, не теряя самообладания.

Пол рано достиг пика своего жизненного успеха. Двадцать лет назад он уже был многообещающим драматургом и писал пьесы для второсортных театров. Этим же он занимался и сейчас. Он был высокого роста и успокаивающе хил. Дважды, насколько это было известно Бразерхуду, он обращался в Фирму с просьбой о вступлении в ряды.