|
«Как тебя зовут, дружище? Ты англичанин? Давай сюда руку и глотни-ка этого». И Пим добавляет глоток бурбона к весьма внушительному количеству уже выпитого. Он взбирается по откосу — то ли поросшему травой, то ли забетонированному, трудно сказать. Внизу сияет Белый дом. Перед ним вздымается в небо устремленный к недостижимым звездам, прямой и залитый светом памятник Вашингтону. По обе стороны от него — монументы Джефферсону и Линкольну. Пим любит обоих. «Все патриархи и отцы-основатели Америки — мои». Он добирается до вершины холма. Чернокожий предлагает кукурузу. Она соленая и горячая, как его пот. А вдали, над долиной, в небе идут безобидные бои фейерверков — грохот и всплеск красок. Толпа здесь гуще, но люди все равно улыбаются и дают ему пройти, а сами охают и ахают, глядя на фейерверк, дружески перекликаются, затягивают патриотические песни. Хорошенькая девушка подстрекает: «Эй, малый, давай станцуем!» — «Отчего же, спасибо, с удовольствием станцую, вот только сниму пиджак», — откликается Пим. Но ответ получился слишком многословным — она уже успела найти себе другого партнера. Он кричит. Сначала он сам себя не слышит, но, выйдя в более тихое место, даже пугается своего отчетливо звучащего голоса. «Мак! Мак! Где ты?» Желая ему помочь, добрые люди вокруг подхватывают его крик: «Поспеши же, Мак, твой дружок здесь», «Да иди же сюда, Мак, сукин ты сын, где ты запропастился?». Позади и над ним ракеты образуют на фоне клубящихся малиновых облаков безостановочно бьющий фонтан. А впереди раскрывается золотой зонт — он накрывает всю белую гору и пустеющую улицу. В голове Пима отдаленно звучат инструкции. Он смотрит на номера улиц и домов. Он находит нужную дверь и в приливе радости чувствует знакомые костлявые пальцы на своем запястье и слышит знакомый голос, утихомиривающий его.
— Ваш друг Мак не смог сегодня прийти, сэр Магнус! — мягко говорит Аксель. — Так что перестаньте, пожалуйста, выкрикивать его имя! Двое мужчин сидят плечом к плечу на ступеньках Капитолия и смотрят вниз, на Молл и на несметные тысячи людей, которых они взяли под свою опеку. У Акселя в руках корзинка с термосом ледяной водки и самые лучшие корнишоны и черный хлеб, какие только можно достать в Америке. — Мы-таки своего добились, сэр Магнус, — на одном дыхании произносит он. — Наконец мы дома.
«Дорогой мой отец, Очень рад сообщить тебе о моем новом назначении. Советник по вопросам культуры, возможно, не кажется тебе таким уж важным постом, но он пользуется здесь немалым уважением в самых высших сферах и даже дает мне возможность бывать в Белом доме. Горжусь также тем, что обладаю так называемым „Космическим пропуском“, означающим, что буквально все двери для меня открыты».
17
О Боже, Том, как мы веселились! Это был наш последний бесшабашный медовый месяц, хотя тучи уже и сгущались! Ты, возможно, думаешь, что заместитель резидента, хоть это и достаточно высокий пост, выполняет обязанности куда менее важные, чем его босс. Ну так это не так. Резидент в Вашингтоне вращается в высших кругах дипломатов-разведчиков. Его задача — оживлять труп Особых Отношений и убеждать всех, включая себя самого, что эти отношения живы и здоровы. Каждое утро несчастный Хэл Тризайдер рано вставал, повязывал свой старый университетский галстук, надевал костюм для тропиков в подтеках от пота и с самым серьезным видом катил на велосипеде в затхлую атмосферу надуманных комиссий, предоставив твоему отцу грабить канцелярию резидентуры, осуществлять надзор за работой своих сотрудников в Сан-Франциско, Бостоне и Чикаго или мчаться куда-то, чтобы позаботиться о благополучии агента, находящегося проездом в Вашингтоне по пути в Центральную Америку, Китай или Японию. |
