— Все у тебя наперекосяк! — Антон Евсеевич мрачно зашагал по сараю, подбирая обрезки резины. Сел на колесо, задумался. — Давай вот как решим: пару месяцев погоди, волну не гони, расслабься. Я с Веркой посоветуюсь, может, что и придумаем.

Вскоре Антон рассказал, что у его жены Веры есть родня на дальнем хуторе. Вокруг степь да степь. До деревни семь километров. Он туда в сентябре наведаться собрался. Огород старикам покопает, а заодно и проведет переговоры.

— Устрой так, как будто выступать тебя на гастроли пригласили. Поедешь со мной к старикам, родишь спокойно — тетка Веркина по этому делу мастерица, вроде повивальной бабки. Мой первенький — Митек — там и родился. А тем временем Сашка объявится, и я его, как миленького, обработаю. Вернетесь вместе, с ребеночком и под венец. Что тут такого — уехала беременная, одумалась, с отцом ребенка помирилась и в законный брак вступила. Нормальная жизнь пойдет, девонька! — Нептун нажал пальцем нос Анжелы.

— Б-и-и-п! — прогудела она, глотая слезы.

— Правильно. Вот так и держать, товарищ Градова.

Но Сашку насчет ребенка уговаривать не пришлось — умер мальчонка. Поехала Анжела в сельсовет, чтобы матери позвонить. Услышала, что Сашка как с ума сошел, надписи про любовь пишет и разыскивать ее собирается.

— Где ты? — кричала мать, совсем не ожидавшая, что поездка дочери так затянется. Сбежала, выходит, из дома или от Саши скрывается. — Что ему сказать-то?

— Я Саше сама позвоню и все расскажу. Не обижайся, мамочка. Вот еще в двух пунктах отыграем, и я — сразу домой. С подарком прибуду, — сообщила Анжела, радовавшаяся, что план ее потихоньку реализовывается. Сын родился благополучно и оказался таким нужным и любимым существом, что не ходила Анжела — летала. Летела и в тот день, гремя погремушками, приобретенными в сельпо для Лешеньки.

Вернулась на хутор — тетя Катя, что приютила ее, в истерике катается — мол упало из печи полено, вспыхнула колыбелька и вместо Алешки — один пепел остался и показать нечего… Вошла Анжела в прогоревшую избу, яркую игрушку к груди прижала и отключилась…

С тех пор она знала, как случается с людьми глубокий обморок, как теряют они сознание и всякий смысл своего существования. Потеряют себя и живут по инерции, не зная ни боли, ни радости.

Была свадьба, семейная жизнь была, выступления по ресторанам и здравницам, деньги… Но будто бес вселился в Анжелу — не было ей покоя и света совсем не было.

Потом Анжела отступилась и ее место заняла Анна. Счастливая женщина, покойная. И одиночество свое и болезнь как должное восприняла, с тайной радостью — покаяние смывает грех. Знала, что скоро появится рядом с могилой отца свежая, и жалела мать, что будет твердить ее имя, прижимаясь щекой к глинистому холмику.

Но перевернулась жизнь! На самом краю. Ой, как странно перевернулась!

В больнице Иллинойса ее звали миссис Анжела. Самый главный врач, огромный негр, сказал: «Я — Бил Самуэл. Я буду вас лечить. О’кей?»

Выплывая из забытья, Анжела вспоминала случившееся и не торопилась открыть глаза. Визит смуглого господина к Градовым, его обеспокоенность ее болезнью, хлопоты и перелет в Америку совершились, словно помимо воли Анжелы. Ее несла куда-то теплая волна, теплая и синяя, как в бухточке в июле. Кто-то жалостливый и всемогущий укачивал ее в своих огромных, добрых ладонях.

Однажды, открыв глаза, Анжела увидела сидящего возле ее кровати человека и сразу узнала его, хотя не было теперь на голове Али белого платка, а виски стали серебряными. Он внимательно посмотрел на нее сквозь поблескивающие очки и слегка улыбнулся, заметив ее радость.

— Здравствуй.