Сидней Кларк, прибывший из Америки в индивидуальный тур, остановился в хорошей, но не самой дорогой интуристовской гостинице. Однако и здесь говорили по-английски. Вначале он услышал от администратора «Вэлкам ту Крым». Потом русский осведомился:

— Впервые у нас? Не хотите присоединиться к туристическим группам? — Вполне элегантный, хорошо пахнущий мужчина метнул перед Сидом веер красочных проспектов. Тот вежливо отказался:

— Я завтра должен уехать, — и, прихватив совсем легкую сумку, поднялся в номер.

Выйдя на балкон, огляделся, пытаясь сопоставить полученные от Арчи впечатления с тем, что увидел сам. Но никакой особой дикости не заметил. И яркие зонтики кафе вдоль променада, и ларьки с вымытыми стеклами, машины приличные, люди нарядные. У гостиницы цветов полно — на клумбах и в киоске. А море огромное и синее, хоть и называется Черным.

Быстро приняв душ, Сид отправился бродить по городу. Везде царило приподнятое настроение, на лотках продавались большие, круглые, усыпанные цветными крошками пироги и раскрашенные яйца, настоящие, а также фарфоровые и деревянные. Даже в дорогом магазине в холле отеля и в киосках, стоящих вдоль набережной, среди прочих русских сувениров пестрели разрисованные яйца.

Сид остановился, разглядывая прилавок. Молоденькая продавщица улыбнулась ему и поздоровалась. Сид ответил. Девушки тут и впрямь были хорошенькие.

— Мистер говорит по-английски? — сбоку подошел богемного вида немолодой джентльмен. — Интересуетесь настоящими антикварными вещами? Имею от дедушки настоящее пасхальное яйцо работы Фаберже… Возьму недорого…

— Я бедный студент, сэр, — сказал Сид. — У вас праздник?

«Коллекционер» охотно объяснил, что нынче огромное церковное торжество — православная Пасха, а в местном, восстановленном после поругания большевиками храме состоится торжественная служба. И показал рукой на гору, где горели в солнечных лучах звезды на синих куполах и развернутые к восходу кресты.

— На Пасху у нас все друг другу раскрашенные яйца дарят. Не обязательно дорогие. Вот, посмотрите, — девушка поставила на стекло три крупных лаковых деревянных яйца, расписанных цветами, такими же яркими, как были на металлических подносах и развешанных больших шалях. — Это наш местный умелец делает. У него краски словно из глубины светятся. Секрет особый знает.

— Мисс отлично говорит по-английски, — одобрил Сид и купил самое лучезарное яйцо.

Он бродил по городу, пока не почувствовал зверский голод. Оказывается, здесь дело шло к ужину, а по американскому времени он уже пропустил и ланч, и завтрак — перенесенный на другой континент, Сидней Кларк заблудился во времени. В уютном ресторанчике на набережной турист съел блюдо, которое ему порекомендовал официант, в момент распознавший иностранца. «Шашлык из барашка», видимо, как раз то, что ел Келвин больше четверти века назад в ресторане «Аул» накануне ужасных событий, оказался потрясающе вкусным. Потрясала и цена. «Знамения. Сплошные знамения свыше», — подумал Сид, анализируя противоречивые ощущения. Не отдавая себе отчета в этом, он имел склонность к многозначительности и мистическим таинствам, частенько выискивал в своей судьбе предначертания свыше, хоть как-то выделявшие его из безликой толпы и компенсировавшие приятными обещаниями преследовавшие его неудачи. А как иначе свести концы с концами в злоключениях недолгой, но уже изрядно поизмывавшейся над ним жизни? Как объяснить себе, почему надо с улыбкой сносить удары и боль? Только предстоящим возмездием и торжеством справедливости.