Десятки жадных глаз впились в меня, как острия отравленных кинжалов. Я с трудом подавила желание зажмуриться. Что может быть страшнее для оборотня, чем глазеющая на него толпа?

    Барабаны забили громче и дружнее. Что-то больно укололо меня в спину. Я рывком обернулась. Косомордый стражник ощерился из-за решетки, убрал пику и подбросил на ладони кусок тухлого мяса.

    – Давай, выходи на середину! – радостно ухмыльнулся он. – Не то схлопочешь по роже вот этим!

    – Сам жри, – буркнула я, и сделала шагов пять прочь от перекрытого решеткой выхода.

    Там, в невидимой дали, нижний краешек Четтана соскользнул за горизонт. Я знала это совершенно точно. Мои чувства вдруг обострились до предела. Я ощущала, как заходит мое светило, чувствовала его движение кожей и плотью, душой и мыслями. Восхода мне уже не увидеть.

    Я выпрямилась и подняла голову. Не хочу умирать! Слышишь меня, Карса? Карса!

    И что-то внутри меня откликнулось на зов. Только невероятная обостренность чувств позволила мне уловить ответ. Темное небо! Неужели мы с Карсой можем встретиться – внутри одного тела? Хэй, Ка-арса-а!!! Я испустила мысленный призывный вой на языке карс…

    Нет, я сделала это не только в мыслях. Мой хриплый звериный клич заполнил яму, отразился эхом, вырвался наружу и хлестнул толпу, как обжигающий кнут. Толпа дрогнула, но не отступила от края.

    В этот миг загремели, открываясь, решетки в противоположной стене ямы. Распорядитель зрелища дал знак выпустить зверей.

    Четтан почти скрылся за краем мира, и сознание уже ускользало от меня, а я все цеплялась за него, как утопающий за скользкие бревна. И я успела увидеть их, несущихся ко мне невесомыми прыжками. Кровавый свет факелов словно поджег рыжую шерсть: клочьями пожара летели они ко мне.

    Ко мне на помощь неслись дикие карсы, ответившие на призывный вой.

    Последним усилием человеческой воли я улыбнулась.

    И рухнула во тьму, чувствуя, как моя улыбка превращается в звериный оскал.

    Глава шестая.

    Меар, день третий.

    Я судорожно выныривал на поверхность, как засидевшийся под водой пловец. Как ныряльщик за жемчугом где-нибудь на Коралловых отмелях дальнего юга… я никогда там не бывал. Из зыбких глубин пересветного небытия, когда зверь во мне ненадолго засыпает и прячется в глубину уже измененного тела. И когда просыпается человек. Просыпается Моран.

    Прочь Тьму из сознания… надо открывать глаза.

    И я открыл. Лучше бы я этого не делал, потому что в следующую секунду леденящий ужас сковал все мое естество.

    Перед глазами была деревянная решетка, такая частая, что между прочных тисовых жердей не пролез бы и тощий лесной кот. А сам я находился в просторной клетке. Ясное дело, запертой.

    «Меня раскрыли, – понял я, с трудом удерживаясь от паники. – Что делать?»

    Я зажмурился, не в силах отогнать страх и встать. И в тот же миг горячий влажный язык перечеркнул мне лицо.

    Глаза раскрылись сами собой.

    Надо мной стоял громадный полуседой вулх. Истинный вулх, а не оборотень. Уж я-то умею различать.

    Вулх снова лизнул меня в лицо. Я скосил глаза – еще шесть зверей, еле заметно виляя хвостами, наблюдали за мной. Эти были помоложе и поменьше и без благородной седины в шерсти. Тоже истинные.

    Опираясь на руки, я все-таки встал и задумчиво потрепал вулха-вожака по мощному загривку.