|
— С удовольствием. — Какое ближе всех? Она хихикнула: — Декорированный мною «Кинекс» в Портленде. — А еще? Какие вы любите картины? — Что-нибудь волнующее, с автомобильной погоней. — А помните «Нордику»? Прямо здесь, в городе. — Еще бы! Его закрыли в 1968-ом. Я ходила туда школьницей. Мы швыряли в экран коробки из-под попкорна, когда фильм был плохой. — Она снова хихикнула. — Обычно коробок не хватало. — Там показывали старые сериалы, — вспомнил он. — «Человек-ракета», «Крушитель Гэллахен», «Вуду — бог смерти»… — Я этого не застала. — И что же с ним случилось? — Телевидение задушило, наверное. Минуту они помолчали, каждый думал о своем. Часы автовокзала показывали без четверти одиннадцать. Оба произнесли хором: «А помните?..» Они переглянулись, и на этот раз взгляд мисс Куген был еще выразительнее, когда раздался смех. Даже мистер Лэбри за стойкой поднял голову. Они проболтали еще четверть часа, пока Сьюзен неохотно не вспомнила о своих делах и не пообещала быть готовой в половине восьмого. Они разошлись в разные стороны, изумляясь, как легко и естественно сплелись их жизни. Бен задержался на углу Брок-стрит взглянуть на Марстен Хауз. Он вспомнил, что большой лесной пожар 1951-го уже дошел до самых дверей этого дома, когда ветер вдруг переменился. «Может быть, ему следовало сгореть, — подумал Бен. — Может, так было бы лучше».
Нолли Гарднер вышел из здания муниципалитета и уселся на крыльце рядом с Перкинсом Джиллеспи как вовремя, чтобы увидеть, как Бен и Сьюзен вместе входят к Спенсеру. Перкинс курил «Пэлл-Мэлл» и вычищал складным ножом пожелтевшие ногти. — Это ведь тот парень, что пишет? — поинтересовался Нолли. — Ну. — Это с ним была Сюзи Нортон? — Ну. — Интересно. — Нолли поправил форменный пояс. Звезда важно сияла у него на груди. За обоими этими предметами ему пришлось посылать в специальный магазин, город не мог себе позволить снабжать констеблей знаками отличия. У Перкинса звезда тоже была, но тот носил ее в жилетном кармане — поведение, для Нолли абсолютно непостижимое. Конечно, в Лоте все наперечет знали, что он — констебль, но есть же такая вещь, как традиция. И такая вещь, как ответственность. Если ты — служащий закона, ты должен думать об обеих. И Нолли о них думал. Нож Перкинса соскользнул и царапнул тому палец. — Дерьмо, — лениво произнес Перкинс. — Он настоящий писатель, Перк? — Конечно. В библиотеке три его книги. — Правда или выдумка? — Выдумка, — Перкинс отложил нож и вздохнул. — Флойду Тиббитсу не понравится, что какой-то тип проводит время с его женщиной. — Они не женаты, — возразил Перкинс. — И ей больше восемнадцати. — Флойду это не понравится. — По мне, Флойд может нагадить себе в шляпу и носить ее вверх ногами, — сообщил Перкинс. Он смел пепел со ступеньки, достал из кармана коробочку и спрятал туда окурок. — Где этот писатель живет? — У Евы, — Перкинс внимательно рассматривал поцарапанный палец. — Он заглядывал как-то в Марстен Хауз. Забавная у него была физиономия. — Что значит забавная? — Забавная и все. |
