История создания Киевского крематория была крайне трагичной для всех творческих людей и в первую очередь для авторов проекта. Милецкий пригласил своих постоянных авторов – известных художников и скульпторов Аду Рыбачук и Владимира Мельниченко поработать над проектом. У них, как мы уже знаем, был опыт совместного сотрудничества, они вместе работали над такими проектами, как автовокзал, Дворец пионеров, конкурсный проект мемориала «Бабий Яр». И здесь, как и во всех предыдущих проектах, они внесли свои творческие интересные идеи. Это было заложено и в оформлении залов прощания, и в малые формы – скамьи, гранитные чаши, водные каскады, раковины и фонтаны, оформление колумбария, аллеи плакучих ив. Но самое крупное монументальное произведение, которое они создавали в натуре своими руками, была Стена памяти. Эта стена являлась одновременно и утилитарным сооружением и произведением пластического искусства.

Не сразу была выбрана тематика пластических образов. Рыбачук и Мельниченко объездили много населенных мест Украины, знакомясь с народными обрядами. Результатом длительных творческих исканий стала огромная и по размерам и по значимости пластическая композиция, в основу которой была положена ценность человеческой жизни. 1600 квадратных метров рельефов представляли образы основных символов человеческой жизни: рождения, любви, деятельности и смерти. Естественно, что сами методы изображения были стилизованными, ибо такие темы не допускали возможности их отражения в чисто соцреалистической манере. А это многих раздражало. Ограниченное воображение чиновников не могло переварить такой подход к искусству.

И вот еще до окончания работы над рельефами в «Строительной газете» появляется статья кандидата архитектуры В. Костина «Эксцентрика печального символа» – не то статья, не то фельетон в рубрике «Сатирическим пером». Статья злобная, клеветническая и ничем не оправданная. Авторы Стены обвиняются в формализме, в некоей «неопластике», якобы взятой за границей и уже критикуемой за рубежом. В ней было мало сатиры и много желчи.

Статья эта настораживала, так как в чиновничьих кругах в 60 70 е годы велась беспощадная борьба со всякими проявлениями новаторства в искусстве. И плоды такой борьбы были уже налицо. Так, например, в одном из крупнейших ресторанов на станции метро «Крещатик», было сделано два отличных керамических панно художником монументалистом Иваном Литов ченко. Работа была очень напряженной, и на последнем этапе художники работали почти круглосуточно. Перед открытием объект посетил секретарь ЦК Скоба. Он потребовал от художников разъяснения по поводу всех деталей. На следующий день явились строители, набили на панно сетки арматуры и забетонировали их навсегда.

К счастью, мнение лихого искусствоведа Костина не разделяли крупные деятели культуры: проф.

О. Швидковский, лауреаты Ленинской премии Ю. Градов и Л. Лезин, искусствовед В. Толстой и многие другие. Журналист Л. Хазан приводит письмо В. Толстого, адресованного авторам Стены: «Пишу сразу после конгресса в Германии, где я показывал слайды. Ваша новая работа даже в таком незаконченном виде произвела сильное впечатление, была встречена с одобрением аудиторией (а в ней искусствоведы из Италии, Нидерландов, Швеции, Бельгии, Польши и т. д.)».

Общими усилиями деятелей культуры Стену памяти удалось отстоять. Оказалось, однако, что не надолго. Озлобленные чиновники от искусства знали свое дело. Высокие инстанции, вдруг проявив крайнюю озабоченность о своих согражданах, стали терроризировать авторов тем, что поступают жалобы трудящихся на безыдейность этого произведения. Жалобы авторам не показывали, но это послужило поводом для создания множества комиссий: сначала одной, потом – другой, потом – третьей, в которые, кроме чиновников, включались заранее преданные архитекторы и художники.