Сунув руку за отворот пижамы, он начал массировать левую сторону груди, плаксиво сморщив полнощекое лицо.

— Пойми, я не могу, — тихо сказал Михаил Павлович. — Не могу поставить себя в ложное положение, понимаешь? У меня ответственный пост, я долго и тяжело работал, чтобы добиться такого положения в обществе, и теперь вдруг всем станет известно, что мой родственник — валютчик. Да о его художествах надо молчать в тряпочку и не высовываться. Я же ни разу не возражал против посылок? Посылай, пожалуйста, хоть каждый день посылай, отправляй все: икру, кофе, сигареты, туалетную бумагу, наконец. Но просить — уволь!

— Миша, я готова на коленях умолять. Ты мне только скажи, кто сможет решить все, как надо, я сама…

— Прекрати, — зашипел Котенев, тяжело опускаясь на стул. — Я запрещаю тебе говорить на эту тему. Могу я хотя бы дома иметь покой? Или мне превратить собственную кухню в филиал приемной Верховного суда? Хватит!

Он звонко хлопнул ладонью по столу и, вскочив, ушел. Сидя за столом, Лида слышала, как скрипнули дверцы платяного шкафа — Михаил одевался. Значит, сейчас опять уйдет и будет пропадать где-то до утра. Боже, нет никаких сил больше, но и остановить его нет сил. Куда ей идти, кому поплакаться и, самое главное, что она такое без своего всесильного мужа? Образования нет, зарплата мизерная, на приличное место устроил ее опять же он, а теперь и возраст такой, что думать о создании новой семьи просто смешно.

Не сказав жене ни слова, Котенев оделся и вышел из квартиры. К чертям, надоело! Разрыв вполне назрел, и его только приближают бесконечные скандалы, слезы, просьбы за братца-дурака, вляпавшегося в историю с валютой. Михаил Павлович и без того пережил массу неприятностей с этим делом и сто тысяч раз ругал себя последними словами, что хотя бы краем позволил заглянуть Виталию в собственные дела — стоило тому только чуть приоткрыть рот на следствии и… Обошлось, слава богу, сообразил, дубина, что лучше сидеть за меньшее. А ведь пригревал его Котенев не просто так. Думал: родственник, шустрый малый, надеяться можно.

Спустившись вниз, Михаил Павлович сел в машину, включил мотор, чтобы немного прогреть его, и закурил. Сейчас, наверное, его супруга рыдает на кухне, уронив голову на стол и воображая себя чуть ли не Марией Стюарт. Нет, к черту!

Отъехав от дома, притормозил у первого телефона-автомата и набрал знакомый номер. Долгие гудки, потом щелчок:

— Алло?

— Танечка? — ласково сказал Михаил Павлович. — Я сейчас буду, минут через двадцать…

Знакомство Котенева с Татьяной Васильевной Ставич состоялось совершенно случайно — бывает так, что судьба долго готовится свести вместе двух людей, но все никак не решается и даже сама ставит им преграды, разводя их в стороны, а потом вдруг наступает момент, когда промедление уже смерти подобно и каждый, если не встретит другого, пойдет по иному пути.

Отправляясь на очередное совещание к смежникам, Михаил Павлович не предполагал, что в этот день в его личной жизни произойдут определенные изменения, со временем приобретшие характер необратимых. Он тогда вообще мало задумывался над подобными проблемами — молодая, привлекательная жена, еще не успевшая стать привычной и волновавшая его как мужчину, не давала пока повода задуматься над необходимостью заводить интрижки. Нет, Котенев отнюдь не слыл праведником, но все проходило как-то так, не трогая сердце и оставляя лишь недолгие приятные воспоминания, быстро вытеснявшиеся Лидой, его Лидушкой — неизменно очаровательной, заботливой хозяйкой и любящей женой.

Когда ему представили Татьяну Ставич — нового экономиста у смежников, — Михаил Павлович только скользнул по ее лицу равнодушно-приветливым взглядом и одарил молодую женщину дежурной улыбкой.