Я открыл дверцу, вышвырнул рюкзак Ильзы, затем свой, сверился с автопилотом, затем в последний раз взглянул на разгладившееся и безмятежное лицо самой Ильзы. Мне понадобилось сделать волевое усилие, чтобы оторвать взгляд – ведь я уже никогда больше ее не увижу – но еще пара секунд и прыгать будет поздно.

И я ринулся из кабины в свистящий ветер.

Многократно отработанный маневр – и я лечу вниз головой, развернувшись животом вперед. Высота пятьдесят метров, скорость сто с лишним: когда я войду в воду, мои ноги по инерции пойдут вперед и сложатся естественным путем, так что я меньше рискую сломать хребет.

Мне повезло: глубина у этого дождевого прудика на склоне вулкана все еще была достаточной, хотя при падении я занырнул так глубоко, что пальцами рук достал дно.

Я вынырнул и выкарабкался на берег как раз чтобы успеть увидеть, как «Чинук» врезается в стенку вулканического конуса и взрывается. Заправленные наполовину баки – отличный погребальный костер, гарантирующий, что не спасся никто.

Рюкзаки я нашел ниже по склону. Из своего достал планшеты – свой и взломанный – и ПНВ, из рюкзака Ильзы – автомат. Время мое на исходе, надо успеть доделать дело.

На свой ПЦП смотрю мельком – мигает иконка важного сообщения. Читать нет времени, я просто включаю «антирадар». Включаю взломанный, набираю секретный код, подсоединяюсь к сети. Вот на моем экране появляется отметка. Для системы это просто сбойный пакет данных, но я-то знаю, что она значит.

Макс Вогель в четырех километрах от меня.

* * *

Я сильно вымотался, пробираясь по ночному Острову, и слегка вывихнул ногу, но вот мне остаются триста метров. Макс – дисциплинированный тип, он ждет там, где ему было сказано. Место хорошо скрытое кустарником, и потому у него нет обзора. У мене его тоже нет, но ПНВ помогает, выделяя тепло яркими пятнами, в том числе тепло тел.

Двести метров. Я уже вижу в коллиматорный прицел с магнифером два тела, сидящие на поваленной колоде. Третье – у дерева, на часах. Впрочем, Макс смотрит не в ту сторону, где нахожусь я, да и ПНВ у него хуже, обычный «игровой», а у меня – со спецназовца.

Сто метров. Попаду, но с трудом, а мне надо наверняка.

Пятьдесят. Залегаю, успокаиваю дыхание, целюсь в просвечивающие сквозь куст белые пятна.

Тяну за спуск.

Боливару в голову я не попал, зато всадил три пули в спину. Ким успела в ужасе вскочить и метнуться в сторону, я повел стволом за ней и прочертил ей полосу с груди на живот наискосок. Она упала и осталась лежать неподвижно, как и Боливар.

Перекатываюсь за толстое дерево и отбрасываю ненужный уже автомат.

- Макс!!!

- Профессор?!!

- Да, это я.

- Как ты тут оказался? Где вертолет?!! Где все?!!

- Все – в вертолете. Вертолет догорает после столкновения со скалой.

- Так вот оно что… Теперь-то мне все понятно… Не было у тебя никакого секретного плана, да? Это и есть твой план?!

- Да, Макс, это и есть мой план. Но ты в него еще не врубился. Глянь на свой планшет.

Несколько секунд тишина, затем неразборчивые ругательства, затем «фирменные» ругательства «тюленей», потом – благий мат.

- Но… Как?!! Как такое может быть?!!

- Поздравляю, Макс, - крикнул я. – Победа твоя. Ты – последний оставшийся в живых игрок.

- Но… А как же ты?!!

- А я уже вне игры, что и делает тебя последним оставшимся игроком.

- Я ни хрена не понимаю! Это вообще как?!

- Долго объяснять, Макс, просто ввожу тебя в курс дела, что амнистия вступает в силу в момент победы в Игре, и теперь на тебя и меня снова действуют все законы. Ну это просто на всякий, случай, чтоб ты не вздумал меня пристрелить.