У Клионы осталась еще одна карта в рукаве. То была опасная карта, и девушка раскрыла ее, с вызовом глядя на Чарльза.

— А что, если вам не удастся найти другую достаточно богатую женщину?

Чарльз начал вскипать.

— Я так понимаю, вы предлагаете ухватиться за ваше состояние на случай, если ничего лучшего не подвернется? Другими словами, вы считаете меня негодяем?

— Нет, если бы вы были негодяем — или даже просто практичным человеком — мне не пришлось бы этого предлагать.

— По-вашему, «просто практичный человек» — это человек, лишенный самоуважения? Я не могу вести себя так, как вам кажется нужным. Я не могу тянуть к себе все без разбора, тем более с вами. Вы слишком много для меня значите. Вы достойны лучшего.

— Чарльз, не разбрасывайтесь тем, что у нас могло бы быть вместе, из-за какого-то ошибочного понимания гордости. Остановитесь и подумайте ради нас обоих, что вы делаете.

Его лицо было подобно камню.

— Я не могу перестать быть тем, кем являюсь. Если бы мог…

Клиона вздохнула.

— Если бы могли, я бы не любила вас так сильно.

— Сейчас я уйду, — сказал Чарльз. — Но помните о моем предупреждении. Держитесь подальше от Джона.

Эти слова, казалось, нажали спусковой крючок гнева Клионы. Она резко отшатнулась от графа.

— Вы не имеете права говорить мне это, — гордо произнесла она. — Вы только что оборвали всякую связь между нами. Отлично! Теперь я свободна от вас, равно как и вы свободны от меня. Я буду делать, что пожелаю, и видеться с кем хочу.

— Клиона, будьте благоразумны. Он дурной человек.

— Быть может, я считаю иначе. Вам больше нет нужды беспокоиться о моих делах. Всего хорошего, лорд Хартли.

— Клиона!

— Всего хорошего.

У Чарльза не оставалось иного выбора, кроме как коротко кивнуть и удалиться. Он не оглядывался, а потому не видел, что она подбежала к окну и глядела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

Приближался день Мерритонских скачек, и Чарльз должен был все силы отдать созданию видимости того, что все ожидали: предстать перед людьми гордым владельцем двух скаковых лошадей, обеспокоенным, чтобы животные подошли к старту в наилучшей форме, а в остальном — беззаботным человеком.

День начнется с поездки к беговой дорожке, что в пяти милях от замка. Леди отправятся в экипажах, мужчины — верхом.

Запряженный лошадьми фургон тоже отправится на место скачек, везя слуг и корзины с ленчем из цыплят и шампанского.

Скачки назначались на полуденное время, после чего почетные гости возвращались в замок Хартли на бал, которым всегда завершался первый день скачек.

Издерганный волнениями, граф с удовольствием бы без него обошелся, если бы не настойчивость матери.

— Мой дорогой Чарльз, бал Хартли — это традиция. Его ждут. Твой отец не пропустил ни одного года, и ты не должен. Кроме того, приглашения уже разосланы.

— Боже правый! Когда?

— На прошлой неделе, как это делалось всегда. Право же, в последнее время ты ничего не замечаешь.

Но кое-что Чарльз все-таки заметил: ежедневные отлучки Джона. Утром он уезжал верхом, а вечером возвращался с довольной улыбкой на лице.

Чарльз дошел даже до беседы с сэром Кентоном, который знал о поведении Джона и осуждал его.

— Я полагаюсь на то, что вы не допустите этого брака, сэр, — сказал граф.

— Боже мой, Чарльз, никто не собирается спрашивать моего одобрения! Клиона скоро достигнет совершеннолетия, а значит, что бы я ни сделал, они могут назначить венчание назавтра после ее двадцать первого дня рождения.