— Знаю. — Вера сочувственно посмотрела на Сердюка.

— Все знают. Скоро небоскребы построят на самых старых холмах, у Лавры. И уже начали. Но это все лирика. Я тебя разыскал не для жалоб… И тем более не для таких горячих и бесполезных дискуссий. Так вот. Не надо вмешиваться в происходящее. Поделать тут ничего невозможно. Это тебе мой совет, не как генерала милиции, а как друга. Я-то знаю десятки таких историй, но сейчас возьмем ту, с которой столкнулась ты. Можно ли найти убийц? Нет, потому что они исполнители и их, возможно, уже самих убрали. Найти заказчиков? Невозможно.

«Откуда ему известна моя история?» — подумала Вера. Впрочем, это риторический вопрос. Ведь знал же об этом тот, кто звонил ей с угрозами. Кто написал записку и воткнул ее в пирожное…

Генерал продолжал:

— До них никому не добраться. Даже тебе, с твоими способностями. Они слишком… как бы сказать… Далеко, высоко. Слишком защищены. Все равно что в другом государстве, даже в другом измерении. Арестовать их и судить? Абсурд.

— И это говорит генерал милиции…

— Да. Кстати, все эти убийства, случившиеся на острове и в больнице, произошли не на моей территории. Да и не убийства это, а несчастные случаи, не забыла? Нечего меня стыдить.

— Я не вас стыжу. Я радуюсь за наш суд, самый гуманный в мире.

— Опять смеешься. Мы-то, милиционеры, обязаны выполнять законные решения суда. Разве нет?

— Смеюсь. А что мне, рыдать, что ли? Я живу на этой планете уже сорок лет и плакать не собираюсь, привыкла. Лучше проконсультируйте как специалист. Смерть Бегуна — несчастный случай, так сказали те ваши коллеги, что занимались им в больнице. Крысиный яд, мол, мог случайно попасть в еду. Допустим. Но почему тогда прокуратура меня вызывает как свидетеля? Не пойму, уголовное дело возбуждено или нет?

— Да очень все просто. Менты — из районного отделения. Им лишнее нераскрытое убийство ни к чему, их и так выше крыши. А в прокуратуру вдова наверняка заявление написала. Должны же они как-то отреагировать.

— И что же, со смертью на острове будет то же самое? Даже с двумя смертями…

— Боюсь, что именно так. То же самое: несчастные случаи.

— Ага-ага, понимаю. Время у нас сейчас такое. Время несчастных случаев. Вот этот вчера вопил о борьбе против коррупции, а сегодня его обвинили во взяточничестве в особо крупных размерах, и он застрелился у себя на даче тремя выстрелами в сердце и контрольным в голову. Несчастный случай. Знаем, читали, слышали.

Генерал опять задышал тяжело, закурил новую сигарету.

— Послушай меня, девочка. Ни для одного человека на свете, кроме жены и дочки, я не стал бы так рисковать. Ни с кем не стал бы об этом разговаривать. Ты… Ну, ты сама знаешь, как я к тебе отношусь. Не будем выражаться красиво и высокопарно. Мне не хочется, чтобы с тобой что-то случилось в этой ситуации, где у тебя нет ни единого шанса.

— Значит, ни единого?

— Иногда в городе случаются убийства, которые хоть как-то можно связать с известными нам личностями. И пусть они обладают разного рода неприкосновенностью и юридически чисты как ангелы, но легче копать и копить улики, хотя бы зная, с чьей деятельностью связано преступление. А тут даже и этого нет.

— Как так нет? А бизнес убитых? А их партнеры всякие, соучредители? Вот был глава какого-то прибыльного дела, миллионер, и вдруг он умирает. Кому это все перейдет?

Генерал рассмеялся, закашлялся.

— Верочка, браво! Ты рассуждаешь как следователь! А я думал, ты в основном по психотипам там всяким, по тайным мыслям специалист…

— Ну хорошо, господин генерал, — усмехнулась Лученко.