– Ну и духотища! Ну, в общем, они договариваются. Конец вражде, Артем Сергеевич. То, что вы сделали, даже сложно переоценить. Аламо оказался патриотом не меньше Лурембо и готов пойти на уступки ради республики. Политический курс на Россию теперь незыблем.

– А где американец? Почему говорили, что похищен не полковник Нестеров, а какой-то американский бизнесмен?

– А, Стивен Далтон? Мутная личность! Его подкупили, чтобы он улетел из страны, подбросили выгодный контракт на западе Африки. Решили сыграть в кошки-мышки. Мол, похищен гражданин США, жди теперь санкции, жди вмешательства из-за посягательства на демократические принципы. Не думаю, что они бросили бы сюда войска НАТО или стали бомбить, как Югославию. Но французский контингент могли бы попытаться вернуть. Свалили бы похищение американца боевиками на Аламо – и вот нет конкурента на политической арене.

– Ну, ясно. Грязная политическая кухня!

– Грязная она только у них, капитан, – покачал головой Сафонов. – Запад давно превратил классическую политику в откровенную ложь и грязную клевету. Ладно, это дело политиков, а наше дело… как, кстати, у тебя дела с Аленой Нестеровой?

Погодин смутился и только пожал плечами. Что говорить и как объяснить? Шесть лет мучили друг друга, потеряли друг друга, а оказалось, что их и не было, этих лет. Оба думали и ждали. И три часа назад в аэропорту Майдозу Погодин провожал Алену в Москву. Женщина стояла, прижавшись к нему и положив подбородок на плечо Погодину, шептала горячими губами:

– Я раньше просто не понимала, я не знала, что это такое – ваша служба. Артем, ты прости меня, мне казалось, что нет ничего важнее медицины, что она спасет мир. А теперь я подумала, что мир спасают все люди, просто каждый по-своему. У каждого своя боль, своя работа и свое призвание. И это не должно мешать людям быть вместе. Надо просто понимать друг друга, любить друг друга, ждать и беречь. Беречь каждую минуту, когда люди рядом. Артем, я всегда буду рядом с тобой. Даже если ты будешь далеко опять спасать чей-то мир.

– Да он не чей-то, Аленькая, – тихо возразил Погодин и погладил Алену по волосам. – Он ведь все равно наш. Весь этот огромный мир. И его надо беречь и спасать, где бы ты ни был.

– А знаешь, ты меня сейчас назвал так же, как и мой папа. Ты сказал не Алена, а Аленькая. Теперь у меня есть еще один мужчина, который имеет право меня так называть.