Сейчас мало кто об этом помнит. Еще меньше тех, кого это интересует. А вот его, бывшего сек­ретаря райкома по идеологии, это до сих пор волнует. Нельзя сказать, что он горюет по преж­ней жизни, но она ему небезразлична.

Он стоял возле двери, ожидая приезда Фирюзы. Почему нельзя было устроить эту встречу дома? Видимо, сюда ближе, чем домой, — она постоянно в каких-то делах и разъездах. Может заскочить домой на минуту, другую, когда нужны деньги. На что? На кого? Он ни разу ее об этом не спрашивал. Быть может, содержит молодого любовника?

Но вот, кажется, ее машина... Он спустился к тротуару, протянул, улыбаясь, руки. И тут же из промчавшегося мимо джипа раздалась короткая автоматная очередь. Будто огненный обруч сда­вил грудь Мансурова. Он сделал еще пару шагов вперед навстречу выбежавшей из машины жене и упал на ее руки, теряя сознание.

Его телохранители, вышедшие за ним следом, выхватили пистолеты и послали несколько вы­стрелов вслед завилявшему среди остановивших­ся машин джипу.

—  Помогите! — кричала Фирюза по-рус­ски. — Кто-нибудь!

Кто-то бросился к ней, кто-то, напротив, ша­рахнулся в сторону. Она прижимала к себе мужа, стараясь удержать его и чувствуя, как кровь зали­вает ее одежду. Мансуров хрипел надсадно и не­громко. Телохранители подогнали его машину, тоже джип, и с кряхтеньем втащили в него тело хозяина.

—   Куда? — спросил Фирюзу водитель.

—    В госпиталь! — закричала она. — Здесь не­далеко, сразу за углом!

У нее не было сил говорить. Голова мужа по­коилась у нее на коленях, в горле у него клоко­тало. Кто-то из охраны по сотовому звонил в госпиталь.

Фирюза осторожно гладила его редеющие седые волосы. Он застонал.

—   Не умирай, — прошептала она в отчаянии ему на ухо. — Прошу тебя...

Дальше все происходило как бы само собой — быстро, споро и слаженно. Уже на пороге приемного покоя Мансурова подхватили и переложили на носилки с капельницей. И бегом, бегом, от­теснив Фирюзу и охранников, повезли куда-то в глубь приемного покоя, где уже распахивались с шипением двери лифта.

Фирюза молча смотрела вслед. Охрана вопро­сительно — на нее.

—   Где его телефон? — спросила она с камен­ным выражением лица.

Она боялась, что если сейчас начнет их обви­нять, то устроит скандал на весь Баку и уже не останется ни времени, ни сил на то, что следова­ло делать сейчас в первую очередь.

Взяв сотовый, она внимательно посмотрела на охранников. Наверняка никто из них не пони­мает по-французски, но все-таки... Могли бы и отойти. Они поняли ее и подчинились.

Она набрала номер Огюста. Был бы он только на месте. Господи, молилась она про себя, не вполне сознавая, какому именно Богу сейчас мо­лится.

О пост снял трубку.

—  Дорогая, — сказал он. — Я так ждал твоего звонка...

А сам говорил вполголоса. Может, жена при­ехала?

—   Только что стреляли в моего мужа, — ска­зала Фирюза. — Его тяжело ранили. Три или че­тыре пули в грудь. У нас врачи — ни к черту, не верю я им! Ты должен сделать так, чтоб моего мужа осмотрел ваш врач. Ты меня понял?

—  Дорогая... — замялся он.

—   Ну что, ну дорогая, что дальше? — крикну­ла она, едва сдерживая себя, чтобы не обругать его последними словами. — Хочешь сказать, что нам с тобой это на руку? Пусть умрет, а ты сразу разведешься со своей... Ты это хотел сказать? Так вот знай, если он умрет, ты больше меня не уви­дишь! Ты должен ради нас сделать все, чтоб мой муж остался жив!

—  Но так сразу... дай подумать... Где находит­ся сейчас твой муж?

Она продиктовала адрес.