— Короткий путь, — произнес он, совершенно не обращая внимания на стадо трутней из Администратума; они разбегались перед нами, изрыгая небезынтересный набор ругательств.

Юрген же направил нас прямо через широкую плазу, плотно усеянную статуями родовитых адумбрианских бюрократов. Спустя несколько головокружительных поворотов и столь же поспешного спуска по еще одной лестнице, которая, похоже, вела напрямую через торговый квартал и трамвайный вокзал, он затормозил перед зданием Арбитров на стоянке, предназначенной для машин администрации.

Двое офицеров подозрительно покосились в нашу сторону, но беглый взгляд на мою форму и тяжелые орудия, установленные на нашей надежной машине, похоже, склонили их к тому, чтобы не оспаривать правомерность этого здесь и сейчас.

— Благодарю вас, Юрген, — произнес я, выбираясь из салона, неожиданно все-таки благодарный выпитому амасеку. — Это было весьма находчиво с вашей стороны.

— Не мог допустить того, чтобы вы опоздали, сэр! — браво ответил он.

Дальнейшее развитие темы показалось мне излишним. Я оставил его разбираться с преторами, которые, кажется, к тому времени набрались смелости приблизиться, и проследовал внутрь здания.

— Комиссар, — в прохладном мраморном холле за тяжелыми деревянными дверьми меня поджидал молодой претор.

На секунду я затруднился вспомнить его, но затем зудящее чувство узнавания разрешилось. Это был младший Колбе. Теперь, когда на нем не было шлема, его фамильное сходство с отцом просто бросалось в глаза, хотя он был выше и стройнее.

— Рад видеть вас снова.

— Рад, что вы уже поправились, — произнес я.

Колбе склонил голову, точно так же как это делал отец:

— Ваш медик отлично поработал. Я должен выполнять только не требующие усилий задания, но в текущих обстоятельствах... — Он обвел рукой колготню вокруг нас: преторы в форме торопливо сновали во всех направлениях, многие из них вели задержанных, которые, в зависимости от темперамента, либо оглашали холл громкими ругательствами, либо оправдывались, доказывая свою невиновность.

Я даже заметил нескольких членов Арбитража, с их черными перчатками.

— Кажется, дела идут несколько сумбурно, — произнес я, пока Колбе провожал меня через гулкое пространство холла к группе лифтов под обширным и безвкусным настенным барельефом Императора, бичующего неверных.

— Мы задерживаем всех преступников в Едваночи, которые могут иметь какое-то отношение к еретикам, — радостно сообщил мне собеседник. — Да и беспокойства тоже случаются — обычные в случае угрозы для гражданского населения.

Мы посторонились, уступая дорогу проповеднику из Ордена Искупителей и его свите. Они, несмотря на частое и полное энтузиазма приложение шоковых дубинок конвоирами, продолжали вопить во все горло об апокалипсисе, который падет на головы всех недостойных и отдельно — городских отрядов по контролю над беспорядками.

— Так что арбитратор Хеквин решил, что будет не лишним послать меня вам навстречу, — заключил Колбе.

— Это была хорошая идея, — признал я.

Мы наконец скрылись в оазисе тишины возле лифтов, защищенном огромными каменными орлами. Молодой Колбе долбанул по паре рун на одной из управляющих панелей, и двери с лязгом открылись. Медная филигрань на них разошлась в форме двух прежде смыкавшихся между собой орлов, которые отражали, будто зеркало, своих больших каменных собратьев.