Как я разозлилась! И испугалась… Мрак подавлял, душил словно одеялом. Мрак пугал меня. Но я была не в полном одиночестве. Фараон Тетеф находился рядом со мной. Ничего себе компания.

Очнувшись, я не могла определить, как долго была в забытьи. Казалось, я скоро потеряю рассудок. Я ударилась в истерику, перенапряглась и упала в обморок. Теперь, если я хотела прожить хоть какое-то время, нужно вести себя очень тихо и пореже дышать.

Тут я вспомнила того, кто рядом со мной находился в гробнице. Фараон Тетеф. Его тело находитесь в нескольких футах. Мумия, столетиями безмолвно пролежавшая в безмятежном сне, находилась рядом, но я не видела ее. Может быть, фараон рассердился, что я явилась сюда без приглашения? Неужели я оскорбила его древний обычай, гласивший, что место вечного покоя неприкосновенно? Какую кару мог этот древний фараон, которого так грубо вырвали из безмятежного царства мертвых, наслать на меня за преступления, которые я не совершала?

«Возьми себя в руки!» — мысленно воскликнула я.

Я отчаянно пыталась сдержать бежавшие по моим щекам слезы.

Говорят, перед глазами умирающего проносится вся его жизнь. Теперь я сама убедилась в этом. События всей моей жизни мелькали, как в калейдоскопе.

Я стала медсестрой, посвятила себя спасению жизней и прежде ни к кому по-настоящему не испытывала чувства любви. Убитая смертью родителей и брата, я не удержала сестру, замкнув сердце перед миром, полным любви и надежд. Доктору Келлерману не удалось подобрать ключи к нему, Джон Тредвелл лишь смог разбудить в нем нежность. И только араб со странными, красивыми глазами сумел широко распахнуть мое сердце навстречу страсти и любви.

А теперь он же меня предал.

Трудно сказать, открыты у меня были глаза или закрыты, ибо я все равно ничего не видела. Я лежала на спине и думала о древнем Тетефе, лежавшем в своем саркофаге. Что ж, вероятно, рука грабителя не касалась его три тысячи лет, но теперь ему покой лишь только снится. В конце концов, фараона нашли для того, чтобы украсть у него бессмертие.

Я была уверена, что страдать мне осталось недолго, и по иронии судьбы мне не хотелось умирать лишь по одной причине.

Несколько последних дней я думала о любви к двум абсолютно разным мужчинам. О любви к доктору Келлерману и Ахмеду Рашиду. Я понимала: выбор все равно придется сделать.

Однако теперь, в последние минуты жизни, странным образом все прояснилось. Сердце подсказало мне, кого мне больше всего жаль покинуть.

Я представила его стоящим перед собой и даже сумела улыбнуться. Даже в последние минуты жизни я думала о нем.

Из полуобморочного состояния меня вывел какой-то звук. Затем еще один. Какой-то звон. Кто-то скреб землю. Разгребал ее.

Кто-то хотел проникнуть сюда!

Я пыталась закричать, но не хватало сил. Я лежала и ждала, когда эти звуки станут громче. Вдруг темноту прорезал тонкий луч света. Затем послышались голоса. Раздался страшный грохот, и посыпались камни. Стало светлее.

Кто-то опустился на колени и взял меня на руки.

— Лидия, — прозвучал тихий голос.

— Быстрее, — сказал Пол Джелкс. — Уходим. Ей не хватает воздуха.

Я почувствовала, как две сильные руки поднимают меня и выносят через дверь. В соседнем помещении пахло дымом от взрыва динамита. Меня торопливо уносили вверх по скату. Свет резал глаза. Солнечный свет.

— Слава Аллаху, ты жива!

— Сколько…

— Лидия, ты провела там три часа.

— Три…

Я закрыла глаза. Ахмед бережно положил меня на землю, и я почувствовала, что в моем теле снова пробуждается жизнь.

— Бедняжка! Должен сказать, вы попали в самый ад, — посочувствовал Пол Джелкс. — Ну, ну, все уже позади.