А Ники начинает пользоваться робким, а потом — все возрастающим уважением кое-кого из ключевых членов команды «Мак-Коски». Этого оказывается достаточным, чтобы в ее душе снова воскресает надежда. Даже несмотря на то, что их общение с Кайлом ограничивается все теми же фразами.

— Двести… правый четыре… триста.

— Понял.

— Триста… трамплин… полет… правый три… заход слева направо… сто.

— Есть.

— Сто… подброс… правый четыре… опасно… подброс на выходе… триста.

— Готов.

Вне этого формата общения они практически не разговаривают.

Глава 6. Алгарве. Виламура. Ралли Португалии

Отношение к ней менялось. Постепенно, но ощутимо. На совещаниях теперь к мнению Николь прислушивались, ей было с кем обсудить стратегию на гонку — механики уже почти смотрели ей в рот, с «шинниками» ей тоже было о чем побеседовать. Все топ-менеджеры команды, включая технического директора Кертиса Уилсона и спортивного директора Антонио Туритто, были готовы по малейшему ее желанию уделить ей время.

А еще с ней стал здороваться и даже обсуждать их «девичьи» дела мрачный ирландец Крис Паттерсон, штурман второго пилота команды. Глядя на отношения Криса Паттерсона и Микко Хирвоненна, второго пилота, Ник понимала — эти двое действительно являются одной командой. Командой внутри команды, ибо внутрикомандную конкуренцию между пилотами никто не отменял. Эти двое были единым целым, понимали друг друга с полуслова и были нацелены на одно — победить. Быть первыми. Именно благодаря такому отношению со стороны своего пилота Крис в прошлом сезоне получил приз «Дух ралли», который вручают после каждого ралли за лидерство, единство и умение работать в команде. И это спустя всего две недели после вступления Криса в новую для него должность. Это стало возможным по одной-единственной причине — Микко доверился Крису, так же как и Крис — Микко. А это, Николь интуитивно понимала, и было самым главным — залогом победы.

У них никакого командного духа не было. Так же, как и единства и доверия. Даже об уважении не шло речи. Да какое там уважение — они даже не разговаривали вне машины. Все, что они делали: она читала стенограмму, он ехал. Ехал, правда, Кайл, как Бог. И, что несказанно удивляло Ник, — не перепроверял ее. Безоговорочно верил в то, что слышал. И ехал ровно так, как слышал. Но речь здесь шла не о доверии, нет. Ники была в этом уверена. Он скрупулезно точно ехал по ее стенограмме по одной-единственной причине — он ждал ее ошибки, ее просчета, ее прокола. То, что этот просчет может стоить им призового места, победы или, в худшем случае, — здоровья, а то и вовсе — жизни, он, видимо, не принимал во внимание. Унизить ее, растоптать, показать, что она пустое место, а не штурман, и что полезнее возить в багажнике запасную канистру с бензином, чем ее в штурманском кресле — вот что было для него самым важным. Важнее, чем все остальное. И это ясно и четко показывало — как же сильно он ее ненавидел!

Но вернемся к ралли Португалии. Первый гравийный этап. У Падрона с гравием отношения складывались традиционно плохо. Почему — никто не мог внятно объяснить, включая самого Кайла. «Парадокс Падрона» — так комментировал данную ситуацию Мак-Коски. Это был и вправду парадокс — как человек, на льду ралли Швеции писавший идеальные, одну к одной «эски» связных поворотов, на гравии, в умеренно пологих поворотах, умудрялся регулярно слишком широко входить в повороты и вылетать с трассы. «Дайте мне шипованную резину» — привычно огрызался на замечания Кайл.