— Думаю, что да. Продолжай.

Тонкий голосок Констанс дрогнул.

— Тони открыл калитку, вошел и по диагонали пересек лужайку, направляясь к окнам гостиной. Он распахнул одно из них и влез внутрь. Почему у тебя такая физиономия?

— Потому что пока все подтверждает рассказ твоего отца. Отлично!

Констанс сложила на груди руки, словно ей было холодно.

— Ты только об этом и думаешь: сходится — не сходится. Да?

— Продолжай. Что было дальше?

— Не знаю. Ох, разве что кто-то включил свет.

— Он не горел?

— Только маленькая настольная лампа под металлическим абажуром. Люстры до той минуты не было. Так что я перешла через дорогу, села на скамейку у пляжа и сидела там. Чувство вала я себя просто ужасно. Я продолжала сидеть, когда услышала… ну, ты понимаешь… громкий звук. Я догадалась, что он означает. Я вовсе не такая дура, как ты думаешь.

— Что ты сделала потом?

— Сидела еще минуту-другую, потому что испугалась до смерти. После этого вскарабкалась по откосу, набрав полные туфли песка, и побежала к бунгало.

Барлоу задумался, пытаясь разобраться в услышанном.

— Подожди-ка, — сказал он. — Когда ты сидела там, на другой стороне откоса, то могла видеть бунгало?

— Нет. Естественно, нет.

— То есть кто-то мог последовать за Мореллом, застрелить его и исчезнуть, но ты никого не видела бы.

— Да, пожалуй, что так.

— Великолепно. Ну тебе и досталось!.. Что дальше?

— Фред, я прокралась по лужайке и бросила взгляд через окно. Тони лежал на полу в положении, в каком ты его застал. Папа сидел в том же самом кресле с револьвером в руках, каким ты его и видел несколько минут назад. Только у него был куда более испуганный вид, чем тот, с каким он встретил тебя с полицейским. Вот и все.

Наступило долгое молчание.

Барлоу порылся в карманах спортивной куртки в поисках сигарет и спичек. Найдя сигарету, он прикурил ее. Огонек спички отражался в оконных панелях, и в его свете были видны удивленные и задумчивые зеленоватые глаза Фреда Барлоу, окруженные сеткой морщинок, такие же морщинки тянулись от углов рта. На мгновение из темноты вынырнуло лицо Констанс со вскинутым подбородком. Затем спичка потухла.

— Послушай, Конни, — спокойно сказал он. — Я тут что-то не понимаю.

— Чего ты не понимаешь?

— Минутку. Когда ты услышала выстрел, сколько времени прошло, пока ты не заглянула в окно?

— Как ты можешь предполагать, что я следила за временем? Ну, наверное, минуты две. Может, меньше.

— Так. После того как ты взглянула в окно и увидела их, что ты сделала?

— Я не знала, что мне делать. Вернулась к воротам и осталась там стоять. Затем шлепнулась на землю и заплакала как ребенок. Там я и была, когда подошел этот самый полицейский.

Глубоко затянувшись, он кивнул. В памяти у него осталось одно предложение из ее повествования. Убедительное в своей безыскусственности, сейчас оно отчетливо всплыло перед ним: «У него был куда более испуганный вид, чем тот, с каким он встретил тебя с полицейским». Невиновный человек, застигнутый врасплох обстоятельствами? Все же Фред Барлоу мучился непониманием, о чем и сказал.

— Неужели ты не видишь, — повторил он, — что каждое твое слово настойчиво подтверждает рассказ отца?

— Ну…

— Он клятвенно заверяет, что не видел Морелла в доме.