Изменить размер шрифта - +
Только сейчас я заметил, что его голова обмотана грязным до черноты бинтом, который до этого не бросался в глаза. Несколько секунд его взгляд был отсутствующим, словно, человек пытается нащупать линию связи со Вселенной, наконец, он разлепил губы и хрипло произнёс:

– Вы кто? Местные или трейсеры?

– Вторые, – ответил я. – Ты кто?

– Живчика дай… подыхаю.

– Сначала ответы, – возразил я.

– Мне пох, ответы потом. Дай попить живца или вали.

– Как знаешь, – спокойно ответил я, после чего закрыл лючок на засов.

– Ты чего? – удивлённо посмотрела на меня Кошка.

– Пусть помаринуется, – ответил я, увлекая её за собой в коридор. – Надеюсь, станет сговорчивее, через пару часиков. А мы пока попробуем трофеев набрать. Да и вспомнил я кое-что интересное.

Пашка, мой покойный напарник в мебельном магазине, как-то рассказывал о злоключениях в полиции, куда он попал на трое суток за пьяное вождение. По его словам тогда ещё не был введен закон на минимально допустимое значение показаний прибора, а у него именно столько алкотестер гаишников и показал. После чего машина оказалась на автостоянке, а приятель угодил в камеру на семьдесят два часа. Там его тщательно осмотрели и все вещи, вплоть до шнурка из шорт изъяли и убрали в опечатанный мешок, а тот в сейф в дежурной части. Так вот, несколько сейфов я видел совсем недавно, рядом с ними и лежали те три тела – суицидника и его жертв. Возможно, вещи неизвестного из камеры лежат в одном из этих железных ящиков, и они смогут дать часть ответов на мои вопросы.

Увы, вскрыв три сейфа (к слову, почти один в один, как тот, с которым промучились на базе у атомитов) я нашёл кучу бумаг, протоколов, папок, радиостанции и аккумуляторы к ним, фонарики и батарейки, автомобильные аптечки и даже печенье с конфетами, пачки с чаем, растворимый кофе в банке, сахар, две начатых картонных коробки с армейским сухпайком и початую бутылку водки с тремя рюмками. Не было только мешков с вещами. Точнее сами мешки были, но пустые.

– М-да, придётся колоть этого ухаря, – вздохнул я, бросил взгляд на наручные часы и решил дать тому ещё немного времени повариться в собственном соку. – Кошка, пошли к Деду, посидим с часок рядом, чтобы время убить. Потом опять навестим нашего арестанта.

Когда мы оказались рядом с товарищем, охранявшим машину, он поинтересовался:

– Нашли потеряшку?

– Да, в камере сидит чуть живой.

– И что он сказал?

– Пока ничего, ломается, требует, чтобы сначала его напоили.

– … накормили и спать уложили, – хохотнул Дед. – Ничего больше ему не надо? Ну там, жену под бочок и уйти на часок?

– Вот и я такого же мнения. Пусть немного посидит, подумает, помучается, и через час-полтора я опять к нему зайду.

Из-за того, что здание полицейского участка (пусть так будет прозываться, звучит более весомее киношное название, чем натуральное – отдел) стояло среди двух- и трёхэтажных зданий, которые были построены чуть ли не сразу после войны, и частного сектора, зараженных здесь не было. В таких домах проживали в основном пожилые люди, дети тех, кто получил жильё в момент постройки, а в своих домах и вовсе жило редко больше шести-семи человек, в то время, как четыре таких фазенды занимали территорию, на которой в городе стоял пяти или шестиподъездный дом в пять этажей. Так что, у нас всё было тихо и спокойно.

Выждав полтора часа, успев за это время попить кофе, воспользовавшись запасами из дежурной части, я вновь направился к камерам. Кстати, когда пил горячий и ароматный напиток, я ловил себя на мысли, что ещё месяц назад я бы ни за что не совершил такой поступок.

Быстрый переход