Они познакомились декабрьским утром 2011 года: Индиана скрепляла цепочку на велосипеде, прежде чем оставить его на улице, и краем глаза увидела женщину, которая цеплялась за ближайшее дерево, будто вот-вот упадет. Целительница бросилась на помощь, поддержала несчастную, короткими шажками довела ее до Холистической клиники, помогла подняться по лестнице до кабинета номер восемь, где незнакомка в изнеможении рухнула на один из двух хлипких стульев, стоявших в приемной. Отдышавшись, она назвала свое имя и поведала, что у нее агрессивный рак, а химиотерапию переносить еще тяжелее, чем болезнь. Полная сочувствия, Индиана предложила ей прилечь на массажный стол, но дама прерывающимся голосом проговорила, что с нее хватит и стула, только хорошо было бы выпить чего-нибудь горячего, если это не слишком затруднит. Индиана оставила ее одну в кабинете и бегом бросилась за травяным чаем, жалея, что в ее крохотном помещении не нашлось места для электроплитки. Вернувшись, обнаружила, что бедняжка несколько оправилась, даже предприняла трогательную попытку немного привести себя в порядок, а именно подкрасила губы; помада кирпичного цвета нелепо смотрелась на зеленоватом, осунувшемся от болезни лице; только темные глаза блестели, будто пуговицы, пришитые к тряпичной кукле. По ее словам, ей было тридцать шесть лет, но парик, весь в окаменевших локонах, прибавлял еще десяток.

Так зародился союз, основанный на несчастье одной и самаритянском призвании другой. Раз за разом Индиана предлагала применить методики, направленные на укрепление иммунной системы, но Кэрол придумывала то один, то другой предлог, чтобы отложить сеансы. Вначале Индиана заподозрила, что женщине, наверное, нечем платить, и согласилась лечить ее бесплатно, как она поступала с другими пациентами в стесненных обстоятельствах, но поскольку Кэрол продолжала отнекиваться, то и Индиана настаивать не стала: ей было известно, что многие до сих пор не доверяют альтернативной медицине. Обе любили суши, прогулки в парке и романтические фильмы; а еще обе с благоговением относились ко всем живым тварям: Кэрол Андеруотер придерживалась вегетарианской диеты, как Аманда, хотя и делала исключение для суши, а Индиана ограничивалась тем, что выражала протест против страданий цыплят в инкубаторах и крыс в лабораториях, а также негодовала на то, что модницы носят натуральные меха. Одна из самых ценимых ею организаций была «Люди за этичное обращение с животными»: в прошлом году она подала мэру Сан-Франциско петицию с просьбой переименовать квартал Тендерлойн: недопустимо, чтобы городской район назывался так же, как вырезка из тела замученной коровы; куда предпочтительнее дать ему имя какого-нибудь растения. Мэр не ответил.

Несмотря на общие идеалы, дружба как-то не клеилась: Индиана старалась держаться на некотором расстоянии от Кэрол, которая липла к ней как банный лист. Кэрол себя чувствовала бессильной, брошенной всеми; всю жизнь ее покидали и обманывали; она — скучная, непривлекательная, нет у нее ни талантов, ни умения преподнести себя; она подозревает даже, что муж только затем на ней женился, чтобы получить американскую визу. Индиана пыталась ей втолковать, что такой сценарий жертвы лучше пересмотреть и изменить, ибо первый шаг к исцелению состоит в том, чтобы избавиться от негативной энергии и всяческих обид; нужна позитивная программа, которая свяжет ее со всей Вселенной и с Божественным светом, — но Кэрол упорно цеплялась за свое несчастье. Индиана боялась, что эта женщина ее затянет, как бездонная пропасть: Кэрол без конца жаловалась по телефону в любое время дня и ночи, часами просиживала в приемной, дарила дорогие конфеты, явно съедавшие существенный процент ее страховки, причем Индиана ела их, подсчитывая калории и без особого удовольствия, потому что предпочитала черный шоколад с острым перцем, как и ее возлюбленный Алан Келлер.

У Кэрол не было ни детей, ни родственников, только какие-то подруги, которых Индиана не знала: они-то и сопровождали страдалицу на химиотерапию.