— Прочухался, — донесся откуда-то сверху бесчеловечный, лишенный интонаций голос. — Только не ори больше, ради бога.

Дима приподнялся на локтях и открыл глаза. Над ним, загораживая бледное небо, маячил Кирилл. Лицо его, обычно красное и лоснящееся, теперь пошло серовато-бурыми пятнами. Как у мертвеца. Остывшего, разлагающегося мертвеца, объеденного морскими тварями.

Дима вспомнил.

— Не ори, — угрожающе повторил Кирилл, занося ладонь.

Дима до крови прикусил изнутри щеку и кивнул.

— Вы… — попытался заговорить он. Голос не слушался, и хотелось снова заорать, чтобы вытолкнуть непокорные слова из глотки. — Вы… Я мог…

— Не мог, — присел на корточки Вова, крепко взял за плечо. — Успокойся. Ничего ты не мог, ясно?

Дима замотал головой.

— Вы задержали меня, — прошептал он. — Я бы…

— Ты бы не успел, понимаешь? Никто не виноват, никто ничего не мог сделать. Змея укусила ее за плечо, слишком близко к сердцу. Даже если бы мы вызвали помощь сразу, лодка не успела бы прийти. Не смотри, — торопливо предупредил он, но Дима уже успел повернуть голову. — Черт, да не на меня же!

Вова брезгливо отшатнулся, и Дима, содрогаясь в спазмах, уткнулся лицом в загаженный песок.

— Неудачно выбрала место для свидания, — пробормотал Кирилл.

— Как вы узнали? — просипел Дима, выпрямляясь.

— Следы, — ответил Вова. — Она дошла до середины пляжа, присела там на бревно. Ну и, наверное, почти сразу… Обратно уже ползла. — Он передернул плечами и отошел.

Дима вытер рот ладонью. Его как будто оглушило. Он не находил в себе ни боли, ни горя — все заполнила сосущая пустота и отвратительное чувство собственной нечистоты. Прозрачная вода, пронизанная светом, переливалась и играла, манила, но до нее было метра три, и сейчас это расстояние казалось непреодолимым. Дима поднялся, уверенный, что никогда не сможет пересечь узкую полоску пляжа, и сделал шаг. И еще один. И еще. Голова казалась легкой, как воздушный шарик.

Остывшая за ночь вода слегка привела его в чувство. Без единой мысли в голове Дима умылся, выполоскал футболку. Постоял, глядя на размытую черту горизонта и мечтая, чтобы люди за спиной исчезли как по волшебству, чтобы он остался один. Но бубнящие голоса все не смолкали, назойливые, как мухи. Дима обернулся к берегу.

Девушки стояли в стороне, испуганно жались друг к другу. Ира заплакана, губы и нос покраснели и распухли, как вареники. У Леры лицо застыло, как маска; и без того худое, его, кажется, еще больше обтянуло, и теперь оно походило на слегка прикрытый кожей череп. Лишь в глазах оставалось подобие жизни, сухой, нездоровый блеск. Набравшись мужества, Дима проследил за ее взглядом. Торопливо отвел глаза и тут же посмотрел вновь, не в силах объяснить себе увиденное.

Над телом Оли склонился Антон. Диме не видно было, что он делает, но в суетливых движениях его рук было что-то ужасающе, отвратительно непристойное. Остальные наблюдали за ним с противоестественным спокойствием. Антон деловито перевернул тело на живот и запустил руку в задний карман тугих шорт. Дима увидел, как шевелятся под тканью пальцы. Увидел крупинки песка, прилипшие к посиневшей, натянутой, как барабан, коже безобразно распухшей руки девушки. Открыл рот, пытаясь одолеть охвативший его паралич.

Антон почувствовал его взгляд и поднял голову.

— Что вылупился, извращенец? — оскалился он. — Я пароль ищу!

Ира внезапно прекратила плакать и застыла, глупо приоткрыв рот.

— Хватит, — не выдержал Вова. — Это бесполезно, она наверняка тоже его сожгла.

— Я свой съел, — неуместно ухмыльнулся Кирилл.