На глазах у Одри появились слезы, она спрыгнула со стула и последовала за ним. Она надеялась, что он поймет: не у него одного прошлое, в котором было много боли. Неужели она снова сказала что-то не так? Одри открыла дверь наружу.

На улице было еще светло, но солнце уже почти село, и дома начали отбрасывать тени. Одри едва видела фигуру Марка, идущего впереди по тропинке. Она схватила его за руку:

— Куда ты идешь?

— Возвращайся на ранчо, Одри. Не трать свое время, я того не стою. — Он отвернулся и пошел к полю, которое начиналось прямо за баром.

Возможно, она и не рыжая, как ее отец или младшая сестра, но в ней никак не меньше упрямства. Стиснув зубы, Одри вернулась в бар за его шляпой, а потом побежала за Марком.

Услышав ее шаги, он повернулся.

— Мне не нужна твоя жалость.

Одри уперла руки в бока:

— Жалость? Я просто хотела рассказать тебе о самом волнующем моменте в моей жизни, а ты просто ушел. Я хотела сказать тебе, насколько я обожаю тебя, напомнить тебе о всех этих прекрасных…

Марк выругался и пошел по полю.

Уже темнело. Одри побежала за ним и крепко схватила его за талию:

— Не уходи.

Он тяжело вздохнул и вывернулся из ее рук. Потом взял шляпу из ее рук и забросил далеко в поле. Повернулся к Одри, взял ее за плечи и мягко сказал:

— Это не я спас тебя тогда ночью. Это был Одинокий ковбой. Я только получил свой первый кубок, одержал свою первую победу. Когда я участвовал в родео, я мог быть кем угодно, мог сделать все что угодно, но теперь я был не тот. Я пытался. Надел эту шляпу и вообразил, что снова стал им, но ничего не вышло.

Одри взглянула на небеса, где сверкали звезды, и поняла, что нужно пойти на крайние меры. Она приблизилась к Марку и положила руки ему на грудь:

— Марк, я не люблю Одинокого ковбоя. Я люблю тебя.

Он взял ее за руки и убрал их в стороны:

— Ты не знаешь меня. Я — не герой.

Одри обняла ладонями его лицо, встала на цыпочки и нежно поцеловала в щеку:

— Тогда скажи мне, почему я не должна любить тебя.

Она почувствовала, как напряглись его скулы, а виски покрылись холодным потом:

— Какая же ты упрямая женщина!

Марк отвернулся от нее.

Она снова встала перед ним, но Марк закрыл глаза.

— Ты не знаешь, ты не понимаешь… Сколько я себя помню, мой отец никогда не пил, поэтому мы никогда не волновались за него. Он был настоящим трезвенником, а потом — раз, и запил. Мать очень переживала, а вымещала это на нас. Но я отомстил ей. Мне было десять лет, и я решил, что с меня хватит. Я знал, что у матери были любовники, потому что она всегда брала меня с собой на свидания, чтобы обеспечить себе алиби. А потом я рассказал отцу мамин маленький секрет о том, что Кит ему не сын. Он так сильно избил мать, что она провела в больнице несколько недель. Отца отправили в тюрьму, и больше я его не видел.

Одри обняла его.

— Марк, ты был тогда ребенком. Ты не понимал, какие могут быть последствия.

— Настоящий герой, правда? Ты все еще думаешь, что любишь меня?

— Да, Марк. Я люблю тебя. Я люблю человека, который никогда не поднимет руку на женщину, даже если она выливает его пиво в раковину. Я люблю человека, который использовал свой личный самолет, чтобы помочь сестре своей наемной работницы.

Марк притянул ее к себе и поцеловал в макушку.

— Я люблю нежного человека, который купил маленькому мальчику пони и научил его ездить верхом.

Марк присел на траву, увлекая ее за собой, накрывая ее рот своими губами. Он все никак не мог снять с Одри рубашку. И она позволила раздеть себя. Ему был нужен кто-то прямо сейчас. Кто-то, кто крепко обнимет его и будет любить.