— Да он беден, как церковная мышь! — ответил прокурор, — у него в номере в заначке двести рублей лежало. Двести! Будет удачливый игрок такую сумму прятать? Если тебе верить, он там весь лайнер обыграл. Ну и где его миллионы?

Каждое слово давалось Белогорскому всё легче и легче. Внутри у него росло раздражение. Прокурор знал, что эта командировка будет трудной, и изо всех сил пытался не брать с собой жену.

Но за две недели до отъезда Ирина выела ему мозг чайной ложечкой.

Узнав, что муж едет в Крым, она чередовала лесть и истерики, пока не добилась своего. Последней каплей стало отключение горячей воды в московской квартире.

Юрий был назван бессердечной скотиной, который заставляет женщину страдать и позорно капитулировал.

Но регулярные скандалы были не единственной причиной, по которой прокурор не хотел брать с собой жену. Он знал про пагубное увлечение Ирины азартными играми.

Все московские катраны находились в ту пору под крылом у всемогущего Комитета. Там проводили время не только подпольные воротилы и «цеховики», но и заскучавшие в «правильной» советской действительности иностранные дипломаты и специалисты, которых вербовали лихие контрразведчики.

Кто-то мог погореть на растрате казённых денег, которые за карточными столами улетали, как листья при первых заморозках. Другие попадались на адюльтере с роковыми русскими красавицами. Специалисты госбезопасности ко всем могли подобрать ключик.

В минуты близости Ирина уверяла мужа, что никогда не переходила грани морали и исключительно «морочила голову» своим подопечным, оставаясь призом желанным, но недостижимым.

«Когда мужчина получает то, что хочет, женщина ему уже неинтересна», — бесстыдно откровенничала она, заставляя Юрия мучительно стискивать зубы от злости. Он всё равно не верил ни единому её слову.

Потому прокурор Белогорский и ненавидел картёжников. В каждом игроке, шулере, катале, он видел тех, в чьём обществе пропадает его жена по ночам, после чего возвращается, пропахшая алкоголем и табачным дымом.

Приехав в Крым, он тут же отправил жену в круиз, чтобы она не путалась под ногами и не мешала расследованию. Но она даже там умудрилась вляпаться в неприятности.

Мало того что впутала этого Евстигнеева, человека мутного, со столичными связями. Она ещё и проиграла, просрала… пролюбила бесценный перстень от Картье, дореволюционной работы.

Его первый подарок, с которым Юрий когда-то просил у Ирины руки и сердца.

— Что значит «если верить»? — моментально вызверилась на него жена. — Хочешь сказать, я брешу? Ты меня сейчас сукой назвал?

Белогорский снова поморщился. Голос Ирины, который он когда-то обожал, звучал скрипуче, словно старый ставень на ветру.

Он вдруг с каким-то странным облегчением почувствовал, что эта женщина, по-прежнему превосходно выглядящая, изящно одетая и вкусно пахнущая, не значит для него абсолютно ничего. Совершенное пустое место.

От этой удивительной свободы у него вдруг даже немного закружилась голова.

— А ты у грузина своего спрашивала? — переспросил он сухо, никак не реагируя на всплеск эмоций.

— У какого ещё?! — вылупилась Ирина, ещё не чувствуя в муже этой перемены. — Что ты там навыдумывал?!

— Того, который Жоржик. Подельник твой, напарник или ёбырь, — зло выплюнул Белогорский. — Думаешь, мне не докладывают о твоих похождениях? В лицах и в красках.

— Он просто знакомый! — супруга так возмущённо захлопала глазами, что прокурор понял — переигрывает.

— Твоего знакомого нашли под Батуми в оросительном канале, — с удовольствием проговорил Белогорский, — по частям.