больше  сдерживаться,  и  одним  длинным  толчком  погружаюсь  в  нее.  Пенелопа

запрокидывает  голову  ровно  настолько,  чтобы  я  мог  схватить  ее  волосы  и  обернуть  их

вокруг  своей  руки.  Держась  за  ее  попку  другой  рукой,  я  жестко  толкаюсь,  не  давая  ей

сделать  и  вдоха.  Я  груб,  резок,  неумолим  и  беспощаден  до  тех  пор,  пока  Пенелопа  не

выкрикивает  мое  имя  во  всю  силу  своих  легких  и  не  сжимает  своей  плотью  мой  стояк.

Порыв  ее  удовольствия  отбрасывает  меня  через  край,  я  долго  кончаю,  пока  во  мне  не

остается ничего.

Опустошенный, я опускаюсь на девушку. Мои ноги онемели, член все еще пульсирует

внутри нее, а наши потные тела переплелись.

– Оху*ть, – бормочу я. Не припомню, чтобы когда-либо так сильно кончал.

Отпускаю волосы Пенелопы и массирую кожу ее головы, надеясь, что не сделал ей

больно во время своего дикого самозабвения. Я не мог остановиться и контролировать себя

от вида ее оттопыренного зада и манящей «киски».

Я  безмолвно  умолял  ее  помочь  мне  стереть  преследующих  меня  демонов,  которые

заставляют меня думать о глупых и идиотских вещах, как например, начинать подвергать

сомнению наши с ней отношения.

Я  прибираюсь,  выбрасываю  презерватив  и  быстро  возвращаюсь  в  постель  с  очень

обнаженной  и  очень  удовлетворенной  Пенелопой.  Она  прижимается  ко  мне  и  опускает

голову мне на плечо, начиная поигрывать пальчиками на моей груди.

– Прости, если сделал больно, – шепчу я. Наши сердца все еще не восстановили ритм

от напряжения, через которое я только что заставил нас пройти.

– Мне понравилось, – отвечает она и застенчиво ластиться ко мне. – Поверить не могу, что мне понравилось, когда меня шлепают.

–  Было чертовски горячо смотреть, как ты течешь все сильнее от каждого удара по

заднице.

– Ну, круто. – Я чувствую ее улыбку на своей груди. Она лежит спокойно со мной еще

несколько минут, прежде чем спросить: – Что случилось с твоим отцом?

Так  и  знал,  что  это  произойдет.  Я  даже  удивлен,  что  она  так  долго  тянула  с

расспросами. Я видел вопросительные знаки в ее глазах всю оставшуюся часть ужина. Она

явно хотела знать, что, черт возьми, произошло между тем старым пердуном, Харли и мной.

Увы, она была не в курсе, что я не хочу об этом говорить. Мой отец в прошлом, он наделал

много ошибок, но нет смысла вспоминать их.

– Ничего, – яростно отвечаю я, давая ей понять, что разговор окончен.

К сожалению, намек ею не понят.

–  Как это «ничего»? Ты явно расстроен.

– Я не расстроен, – выдыхаю я. – Хватит, бл*ть, Пенелопа.

Я сказал это грубо, чем огорчил ее. Никогда не хотел так с ней разговаривать, но она

переходит границы, так что ей необходимо было дать понять, что если она хочет и дальше

быть в моей постели, то любые вопросы о моем отце под запретом.

– Прости, – так кротко шепчет она, что я мгновенно чувствую себе виноватым.