— Изолятор, — осторожно ответил Кловис.

— Привет, — сказала я.

— Слава богу. Я думал, это опять Остин.

— Кловис, — начала я.

— Да, Джейн, — отозвался он.

— Кловис, — что ему сказать? — Кловис. Кловис. Пауза.

— Что случилось? — спросил он так мягко, что его голос на секунду напомнил мне голос… голос…

— Кловис, понимаешь… Кловис…

— Где твоя мать?

— Уехала. Кловис…

— Да, я Кловис. Где ты сама?

— Не помню. А! Я в Джеггиде. В ресторане.

— Я не могу приехать к тебе, понимаешь? Спускайся в парк такси. Бери тачку и езжай сюда. Если через десять минут тебя не будет, я забеспокоюсь. Джейн?

— Что?

— Ты можешь это сделать?

— Кловис! Ой, Кловис, у меня из глаз бежит черная вода!

— Это у тебя краска потекла.

— Ах, да. Совсем про нее забыла, — я засмеялась.

— Возьми себя в руки и ищи такси.

Я уже успокоилась и слегка развеселилась. Потом умылась в дамской комнате и спустилась к такси. Повсюду сверкали городские огни, словно звезды на ночном небосклоне. Они расплескиваются по ветровому стеклу… я лечу… мы взберемся на небо…

— Нью-Ривер Роуд, дом 21, - сказала я водителю-роботу, поразительно похожему на человека. — Боже праведный, — сказала я, взмахивая перед ним своими черными ногтями, — вы почти так же правдоподобны, как особые образцы Э.М.

— Какие? — переспросил он.

— Электроник Металз. Коппер, Голдер и Сильвер.

— Никогда о них не слышал.

— Вас никогда не расчленяли?

— Как видите, нет.

— Интересно, на что это похоже. Он выглядел таким… таким…

— Не могли бы вы, — проговорил он, — реветь потише, пока находитесь в машине? Это ведь отвлекает.

Он же человек, а я и забыла про эту новинку на линии Джеггида.

Огни ударялись о ветровое стекло. Мы летели.

Мне удалось сдержать слезы. Просто непонятно, откуда они взялись.

Когда я добралась до пятнадцатой галереи дома Кловиса, его дверь распахнулась прежде, чем я успела рот открыть, от одного взгляда. Кловис с озабоченным видом стоял босиком посреди ковра.

— Он умирает, — произнесла я. — Они хотят его убить.

Седатив, который он мне приготовил, был без запаха и горчил. Я заснула в его комнате для гостей на черных атласных простынях, которые перемежались зелеными и устричными. Атлас постелен здесь намеренно, чтобы всю ночь скользили с одного конца кровати на другой. Кловис обычно создает своим голосом всевозможные неудобства в надежде, что они скоро уберутся. Заснула я, только проглотив таблетку, а когда открыла глаза, он принес мне китайский чай и яблоко.

— Если найдешь на кухне что-нибудь съедобное, оно твое.

После снотворного я была, как лунатик, но все же отыскала несколько полуфабрикатов для тостов. Кловис встал в дверях.

— Кажется, я дал тебе слишком много серенола. Ты хоть помнишь, что рассказывала мне вчера? Ты была в таком трансе.

Я смотрела на горячую тарелку с тостами, а видела два серебряных глазных отверстия с колесиками внутри.

— Нет, мало я тебе дал серенола, — сказал Кловис, когда я снова заплакала.

Я рассказала ему все, сидя на тахте. Такому представлению позавидовала бы сама Египтия.

— Удивляюсь я тебе, — сказал Кловис, передав мне большую коробку с носовыми платками и подняв с пола упавший тост.