— Подожди, брат, — сказал он. — Еще одну минутку! И волк, испуганный его голосом, отпрыгнул. Пальцы Хейвора так окоченели, что ему было трудно держать нож. Когда он уже совсем решил нанести удар, по воздуху пронесся подобный молнии луч, ударивший волка между глаз.

Зверь не издал ни звука. Он повернулся один раз вокруг своей оси, рухнул и остался лежать неподвижно.

Хейвор с усилием приподнялся на локтях и коснулся волка. Тело зверя было теплым. Снег приклеился к его меху, а из лба торчала рукоятка ножа.

— Бедный брат, — сказал Хейвор. Глаза его сразу наполнились слезами.

— Я его убила без всякого желания, — сказал кто-то сверху. — Но волчий сброд убивает, чтобы поддерживать друг друга, и мы, люди, должны держаться вместе. Кроме того, думаю, он и так был близок к смерти.

Хейвор снова опустился в снег и поднял голову, слишком слабый, чтобы встать.

Он решил, что видит стройного парня, еще очень молодого, закутанного от холода в меховой плащ с капюшоном. Чужак показался ему знакомым. Хейвор вспомнил лагерный костер, матерчатый кошелек с деньгами, испуганный голос… Лакон. Лакон, попросивший его отнести сбереженное жалованье матери. Лакон, ради которого он боролся за долю в кубке. Лакон, который был мертв и лежал, погребенный под стенами Авиллиды.

— Ты — привидение, — пробормотал Хейвор. Юноша опустился на колени возле него.

— Я человек. А ты болен. Ты прошел длинный путь? Неожиданно Хейвор понял, что перед ним не парень, а девушка, девушка шестнадцати или семнадцати лет, с нежным овалом лица и своеобразными зелеными глазами, цвет которых напоминал молодые желуди. Длинные коричневые волосы, вылезавшие из-под капюшона. Она была настолько иной, нежели его видения, и ее черты имели так мало общего с лицом свечного пламени, что он доверился ее словам.

Она взяла свой нож и быстро очистила его в снегу. Ее лицо было бледным, но спокойным и решительным.

— Пойдем, солдат, — сказала она. — Попытайся встать. Я помогу тебе…

Силы у нее оказалось больше, чем можно было ожидать от ее хрупкой фигуры. Она поддержала его, и Хейвор выпрямился.

Под защитой деревьев ждал маленький пони с вязанкой хвороста на спине. Девушка сбросила груз на землю и помогла Хейвору взобраться на лошадь. Затем взяла поводья и пошла вперед.

— Мой дом за ближайшим пригорком, — сказала она. — Зимой я не решаюсь уходить далеко. Это было счастье, что ты говорил громко, иначе бы я тебя никогда не нашла. Ты куда добирался? В Венку?

— Да, — ответил он.

— Заедем сначала на хутор, — сказала она. — Ты можешь обогреться, подкрепиться и идти дальше, когда выспишься. До Венки не больше мили.

— Все, только не спать, — пробормотал он, но так тихо, что она не услышала.

Они достигли пригорка, и он увидел хутор — сараи, кладовые и старый дом, из камина которого поднимался тонкий шлейф дыма. С западной стороны одиноко стояло дерево, искривленная сосна.

Голос в мозгу Хейвора сказал: «Вы узнаете дом по большой кривой сосне с западной стороны…»

— Лакон, — сказал он громко.

Девушка помедлила и не оборачиваясь, спросила:

— Так ты познакомился с моим братом на войне короля, солдат?

— Да, — ответил Хейвор непослушным языком. Значит теперь он добрался до цели и должен передать весть о смерти и кошелек с монетами. Мать и две сестры Лакона.

Он извлек напиток, выпил его до последней капли и бросил фиолу в снег.