В Венке для него никакой помощи не было — это он знал. Он думал, что волк принесет ему смерть, но это оказалось заблуждением и смерть все еще сидела в засаде. Но теперь-надо было держаться, чтобы уладить еще одно дело.

Были ля Деньги Лакона запятнаны, потому что исходили из его рук? Ну, он мог предупредить женщин. Взял же лавочник его лошадей. Но воздействовало ли на третьих лиц золотое проклятье, которое он тащил с собой?

Девушка не обменялась с ним больше ни словом. Возможно, поняла, что брата больше не было в живых. Он бы позднее сказал им правду, протянув маленький матерчатый кошелек.

После этого он, как уже один раз было, взял бы заступ и ушел подальше. Хейвор хотел выкопать глубокую яму, опустить в нее кубок и ждать поблизости. Ждать смерти.

СИЛСИ

Тело Хейвора, казалось, понимало, что должно оказать последнее сопротивление. Кровь начала шуметь, голова стала совершенно ясной. Он воспринимал холод и яркий дневной свет. Когда во дворе он слез с пони, ноги уже не подгибались и у него уже было чувство, что он способен пройти мили, не уставая. Но между тем Хейвор прекрасно знал, что эйфория обманчива, и надеялся, что она продержится, пока он не справится со своей последней задачей.

Ему бросилось в глаза, что на ферме нигде не было видно живности; Он тщетно прислушивался: ни мычанья коров, ни похрюкиванья свиней или лая собаки. Даже куры или утки не показывались во дворе.

Девушка увела пони в один из низких сараев и сразу же вернулась. Она отворила толстую дощатую дверь в дом и ждала, пока он войдет — старинный жест вежливости южан.

Внутри было бедновато: только стол, скамья, три больших потемневших от времени сундука и высокий стул возле огня. Девушка зажгла воск в глиняном светильнике, так как, за исключением крошечного глазка над дверью, комнатка была без окон и, несмотря на тлеющий очаг, темной. Она сказала с некоторым упрямством в голосе:

— Я владею немногим, но охотно поделюсь с тобой.

Меня зовут Силси.

— Твоей матери и твоей сестры нет? — спросил он.

— Нет.

Она сказала это со странной горечью, которая скрывала нечто другое. Хейвор как-то стал восприимчив к этим тонкостям.

— Далеко они? До захода солнца вернутся?

— Недалеко, солдат, но домой они больше не придут. На холме за фермой их могила. Я выкопала ее сама. Была эпидемия, многие в деревнях вокруг Венки умерли. Они больше никогда не придут домой. — Она посмотрела на него и добавила:

— Прошу тебя, никакой жалости и утешительных слов. Они не могут быть серьезными, потому что ты не знал их обоих.

— Твой брат Лакон, — объявил Хейвор тихо, — погиб на севере, в Авиллиде.

Ее лицо осталось неподвижным.

— Так и и думала, — ответила она кратко. Она отвернулась и уставилась на огонь.

— Он вбил себе в голову, Что должен сражаться в войске короля. А чем бы его удержали? Жалким клочком земли, которая ничего не родит, и каждый день на которой проходит так же серо, как любой другой? Он верил, что разбогатеет с помощью войны и обогатит нас. Мираж. Но он был таким юным.

— Он сберег это для вас, — сказал Хейвор и извлек маленький матерчатый кошелек из пояса, положив его на стол.

Девушка пристально посмотрела на Хейвора.

— Ты прошел такой долгий путь, чтобы принести нам деньги?

— И да и нет, — ответил он. — Сначала я хотел уладить в Венке дело, а затем зайти сюда. Но вышло иначе.

Он снял кожаный мешок с плеча и тоже положил на стол. Силси не стала задавать вопросов и склонилась над очагом, чтобы согреть пиво.

— Мое имя Хейвор, — сказал он медленно.