Девушка ничего не ответила и Хейвор продолжил, медленно подбирая нужные слова, в то время, как свет и тепло старой каморки проникали в него и будили желание молчать и не бояться больше ничего на свете.

— Прежде, чем оставить Авиллиду, я с двумя другими похитил большое сокровище. Золотой бокал. Я несу его с собой.

— Так ты грабитель? — спросила она тихо. — Это меня удивляет. Ты терпел нужду?

— В известном смысле, да.

Она подошла и поставила перед ним пиво, а также поднос с сыром и хлебом. Он сделал пару глотков, но не чувствовал голода, хотя почти два дня ничего не ел.

— Угощайся! — упрямо сказала она — Я не так бедна, чтобы не могла угостить гостей.

Внезапно все завращалось в его голове. Короткий, резкий приступ головокружения совершенно разбил его. Он ничего не хотел ей рассказывать, но услышал лишь собственное бормотание:

— Не растрачивай свою еду на проклятого!

— Проклятого? Что ты имеешь в виду? Ты что, совершил убийство?

— Убийство? А что такое война как не убийство? Однако нет, Силси, не это я имею в виду.

— А что тоща?

Он заметил, что она села возле него. В ее юном, нежно очерченном лице чувствовались воля, желание помочь ему, несмотря на собственные печали и заботы. Она излучала странную силу, которая только подчеркивалась ее хрупкой фигурой. Ее доброта будила в нем намерение ничего не рассказывать, чтобы не усугублять горе, уже пережитое Силси, но потом он сделал полностью противоположное: описал, запинаясь, отрывистыми фразами, что произошло. Он думал, что она способна его понять. Или, если не поймет, выкажет презрение и страх. Она, однако, не шелохнулась вообще. Только лицо девушки казалось таким же бледным, как в тот момент, когда она очищала нож в снегу.

— Да, — сказала она, когда он закончил. — Я знаю такие проклятия. Читала о них.

— Отнеси деньги Лакона священнику, в Венку, — продолжал Хейвор, хотя его губы словно пересохли. — Возможно, они смогут произнести над ними свои молитвы.

Она улыбнулась тонкой пренебрежительной улыбкой.

— Священники еще никогда не помогали нашей, семье. Кроме того, сейчас это по сравнению с другим — мелочь. Я только — все еще не понимаю, зачем ты взял кубок.

— Сейчас это уже не играет роли.

В очаге треснул уголек, и искры взвились в высоту. Они засветились в глазах девушки, затем потухли, как будто бы их поглотило зеленое море.

— Вечереет, — сказал он.

Маленький квадратик над дверью потемнел. Скоро заход солнца и его время остановится.

— Для нас! — внезапно воскликнула Силси. Он снова посмотрел на нее. — Ты украл тот кубок для нас, правда? Лакон рассказал тебе, как мы бедны, и, когда ты увидел кубок… ты подумал, что золотом сможешь смягчить наше горе.

— Нет, — возразил Хейвор. — Или, в лучшем случае, вначале… Но даже тогда уже вмешалось колдовство. Я хотел взяться за кубок, держать его. Не думай, что я украл его для вас. Это была такая же алчность, которая охватила и Качиля, и Фелуче.

Она затрясла головой.

— Не забывай, я слышала, как ты говорил с волком. Ты украл для нас, не для себя. Я чувствую такие вещи — это дар, которым владеет наша семья, Лакон предугадывал свою смерть, не так ли?

— Сейчас это безразлично, — сказал Хейвор И встал. Все его тело болело и сопротивлялось. Теперь недолго, утешал он свои мускулы, как утешал волка.