— Нет, это был не Крэй!

И что ему втемяшился в голову этот Крэй?

— Может, мне стоит ему позвонить, а? Может, стоит пригласить его сюда? Устроим небольшой междусобойчик на троих.

Сара отвела глаза, не в силах видеть это ненавистное лицо.

— Я не хочу его видеть.

Донован отпустил руки Сары и оттолкнул ее. Потом он ударил ее по лицу открытой ладонью, чтобы не оставлять следов. Он бил ее по лицу, по рукам, по голове, пока у нее не зазвенело в ушах.

В каком-то странном внутреннем оцепенении Сара молча сносила издевательства мужа. Потом в ней проснулся инстинкт самосохранения, и она вскинула согнутую руку, заслоняясь от сыплющихся на нее ударов. Именно это робкое движение, казалось, толкнуло Донована за грань. Он размахнулся — на этот раз кулаком, — метя ей в лицо. Сара зажмурилась от страха и попыталась уклониться. Удар костяшками пальцев пришелся по подбородку, ее швырнуло назад, и она ударилась затылком о мраморную полку.

Комната закружилась. Под закрытыми веками вспыхивали цветовые пятна.

“Я не могу потерять сознание. Не могу”.

Это была ее последняя мысль. Дальше все накрыла чернота.

* * *

Когда она пришла в себя, в ванной было темно. Она лежала на холодном и жестком полу, прислушиваясь.

Тишина. Она была одна.

Сара медленно подтянулась и приняла сидячее положение, привалившись спиной к ванне. Комната накренилась у нее перед глазами, в желудке всколыхнулась тошнота. Она сумела подняться на ноги как раз вовремя, чтобы согнуться над унитазом, и ее вырвало. Потом она добралась до спальни и совершенно обессиленная рухнула поперек кровати.

— Тебе нельзя так много пить, — донесся до ее затуманенного сознания голос Донована. — Пора завязывать. Давай-ка я тебе помогу.

Сара заставила себя открыть глаза. Донован стоял, склонившись над ней и держа в руке одну из ее ночных рубашек — коротенькую розовую ночнушку до колен фасона “бэби-долл”. Он помог ей снять одежду и натянуть сорочку. А потом уложил ее в постель.

— Я вызову доктора Уэстфолла, — сказал Донован, когда дело было сделано.

Знакомая сцена. Неизбежный этап, который обычно следовал за избиением. Донован никогда не раскаивался и не просил прощения, но он неизменно проявлял обеспокоенность и начинал обращаться с ней как с больным, умственно отсталым ребенком.

Больше ей ничто не угрожает. На какое-то время.

Когда доктор позвонил у входа, Донован, поджидавший у домофона, нажал на кнопку, автоматически открывавшую ворота.

— Простите, что пришлось вытащить вас из дома в такой час, — сказал Донован, встречая доктора у парадных дверей и провожая его наверх в спальню.

— Она опять пьет?

— Когда я вернулся домой с работы, она была без сознания на полу в ванной. Должно быть, упала и ударилась головой.

Осмотр доктора Уэстфолла был недолгим и формальным.

— Я бы сказал, речь идет о небольшом сотрясении. Пожалуй, следовало бы сделать рентген.

— В этом нет необходимости, — возразил Донован.

— Вам виднее.

Доктор взял Сару за подбородок и повернул лицом к свету.

— На подбородке синяк. Вы, должно быть, ударились при падении, — сказал он Саре и отеческим жестом потрепал ее по руке. — Ничего, жить будете.

Донован знал, что Сара ничего не скажет. А старику он в любую минуту мог заткнуть глотку деньгами. Уэстфолл был болваном, а болванами можно с легкостью вертеть как угодно.

Выйдя вместе с доктором в коридор, Донован убедился, что дверь в спальню приоткрыта и Сара может слышать их разговор.

— Грустно видеть, что столь прелестное существо так бездумно разрушает себя, — вздохнул доктор Уэстфолл.