- Особенно, если учесть, что мы в районе бывшего Минского Ура, – добавил я.

    – Короче, слушай мою команду! Ближайшие полчаса Бродяга и Тотен шерстят эфир. Ты, Тоша, выдавливаешь из мозга все, что нам может пригодиться. Люк с Казаком – в дозор. А Чапай – думать будет. Разойдись!

    Я поднялся, собираясь отойти в кусты поразмыслить, но голос командира остановил меня.

    – Тош, погоди. Я опустился на корточки.

    – Что предложишь?

    – Ну, пока со временем не определимся, я не знаю. Хотя, по моим ощущениям, это – 41-й!

    – С чего ты решил?

    – Немец больно наглый, но и не пуганый. И по местности. Здесь до сорок четвёртого больше боёв не было. Сорок первый и сорок четвёртый – без вариантов.

    – Допустим.

    – Надо до позиций прогуляться – оружие поискать. Флажки с комка немецкие спороть…

    – О! Погодь… Слушай мою команду! Флажки бундесовские и нашлёпки спороть и сдать мне. Он опять посмотрел на меня. Кивком предложил продолжить…

    – Надо решить, что делать будем.

    – А мы что делаем?

    – Нет, я в глобальном смысле. Через фронт нам нельзя – за шпионов на раз сойдём. Если только партизанить до подхода наших.

    – Так это надолго всё.

    – Сань, тож я бы знал, – с некоторой обречённостью ответил я. – Кстати, может, мосты заминируем?

    – Чем? Калом что ли?

    – Снаряды на позициях поищем, а взрыватели у нас есть.

    – Тош, ты что, воевать решил?

    – А что, как вариант… Мы же ничего пока не знаем. Саша отвёл глаза, а потом достал из кармана фляжку:

    – Глотни, и успокойся. Это приказ!

    – Кстати, Сань, у нас еды на трое суток, ну на пять, если экономить…

    – Тош, я вот чего думаю, давай выясним, где мы и когда мы, а уж потом фибрами души трепетать будем… А то, сейчас, себе мозг выносить бессмысленно.

    – Мужики, сюда давайте! – раздался негромкий крик от тента, под которым колдовал со своей электроникой Бродяга. Он щелкнул каким-то тумблером, и из крохотного динамика отчётливо донеслось:

    – «В течение ночи с девятого на десятое июля существенных изменений на фронте не произошло. Наша авиация в течение дня сосредоточенными ударами уничтожала мотомеханизированные части противника, атаковала авиацию противника на его аэродромах и бомбила Плоешти. По уточненным данным нашей авиацией в течение 9 и 10 июля уничтожено 179 самолетов противника»

    – Пипец, приплыли – сказал кто-то, из стоящих за спиной, а меня пробил холодный пот.

    – Саш, приглуши эту бодягу, – сказал командир.

    – Ну, что делать будем, дорогие? – продолжил он, обводя взглядом поникших друзей.

    – Тоха предлагает воевать до сорок четвёртого… Да он сам обрисует ситуацию. Давай, историк!

    У меня внезапно запершило в горле. Я попытался вздохнуть и зашёлся в приступе странного кашля. Добрый Док немедленно «похлопал» меня по спине.

    – Мужики, – начал я, – вариантов, у нас, в принципе, не много… Я к немцам служить не пойду, а через фронт пробиваться – шансов мало, да и на той стороне нам стопроцентный каюк.