Человечек (росту в нем было от силы метр шестьдесят, и телосложения он был, как написали бы в старинном романе — деликатного) вежливо улыбнулся тонкими бледными губами.

— Вы меня не поняли, — сказал он, присаживаясь за столик напротив Бертрана. — Я не из гес… не из полиции. И поговорить я с вами хочу совсем по другому поводу. Я очень долго искал вас, Бертран Гюльзенхирн.

Вид у человечка был странный и торжественный, но Бертрана это не смутило.

— Тем более, — хмуро сказал он. — Здесь не место для разговоров. Здесь я работаю. Хотите поговорить, приходите вечером, когда я заканчиваю работать. Тогда и поговорим. А у меня работа такая, что в ней, господин хороший, минута марку бережет. Хотите поговорить? За день я зарабатываю шестьдесят марок. Кладите их на стол, тогда мы поговорим. Нет, так проваливайте, не мешайте человеку зарабатывать деньги. Ясно?

Человечек молча кивнул, не спуская с Бертрана глаз, достал из кармана странный мешочек, похожий на чехол для печатей. Мешочек был красного цвета, и на красном фоне были вытканы скрещенные лилии и корона над ними. Из мешочка незнакомец достал стодолларовую бумажку и положил ее перед Бертраном.

— Пожалуйста, — сказал он. — Вот вам сто та… долларов. Вижу, вы деловой человек. Тогда мой рассказ заинтересует вас. Меня зовут Ганс Карл Мюллер, и я восемь месяцев искал вас по поручению вашего дяди Зигфрида Таудлица. Вы помните своего дядю?

— Смутно, — честно признался Бертран, пряча деньги в карман. Неожиданная щедрость незнакомца произвела на него должное впечатление. — Последний раз мы виделись, когда мне исполнилось девять лет. Он тогда вернулся после ранения с Восточного фронта и проходил реабилитационное лечение в военном госпитале. Я его плохо помню, господин э-э…

— Мюллер, — не смущаясь, сказал незнакомец. — Ганс… э-э… Карл Мюллер, доверенное лицо вашего дяди, если хотите — управляющий его имением. Что с вашей матерью, господин Гюльзенхирн?

— Она умерла в сорок девятом, — сказал Бертран. — Родственников у нас не было, дядя исчез, и меня отдали в сиротский дом в Дюссельдорфе. А после того, как я окончил школу, господин директор помог мне с работой.

— Я вижу, вы не слишком довольны своей жизнью, — тон Ганса Мюллера был скорее утвердительным, чем вопрошающим. — Я хотел бы сообщить, что ваш дядя жив. Он сейчас живет в Южной Америке, владеет прекрасным поместьем, у него все хорошо. Но он бездетен и беспокоится о том, кто наследует его имущество. Вот почему он послал меня сюда, чтобы я нашел вас. Ваш дядюшка приглашает вас к себе. Он хочет посмотреть на вас, да и вам не мешало бы освежить память о дядюшке и посмотреть, каким он стал за эти годы.

— Это дорогое удовольствие, — суховато сказал Бертран. — Тащиться через океан на противоположную часть земного шара, чтобы только посмотреть друг на друга… Дядюшка Зигфрид или спятил, или он действительно так богат, что может позволить себе роскошь пригласить в гости племянника, который уже и забыл о его существовании.

Глаза маленького человека загадочно вспыхнули.

— Ваш дядя не просто богат! — восторженно сказал Мюллер. — Он сказочно богат. В его поместье вы все увидите сами.

Бертран вздохнул.

— Конечно, все это очень завлекательно, — сказал он. — Но боюсь, это невыполнимо. Как я оставлю работу? У меня ведь определенные обязательства перед моими работодателями. И директор сиротского дома господин Пфейфер был бы очень недоволен, узнав, что я оказался непостоянным и так легко нарушил свои обязательства.