— А главными подозреваемыми были одноклассники? Со слов Скомороховой?

Новиков покосился на него недобро и нехотя кивнул.

— Да. Один его одноклассник — сынок тогдашнего мэра — Ильин Глеб. И его приятель, двумя годами старше. Некто Сугробов Александр.

— С него она и начала, когда пришла ко мне, товарищ майор.

Виталий незаметно отлепил от живота ткань рубашки, сделавшейся мокрой от пота. В кабинете начальника была такая же духота. А только начало дня. Что будет, когда время перевалит за полдень? Сгореть же можно на работе. В прямом, не в переносном смысле.

— Да? — рассеянно отозвался Новиков и неуверенной походкой вернулся на место.

— Сказала, что он пропал три месяца назад. Никто его не искал. Никому он не был нужен. Он измучил сестру. Бывшая жена устала от его пьяных визитов. И они наверняка перекрестились, когда он вдруг пропал. А теперь пропал еще один его одноклассник. И это ей показалось весьма подозрительным. И она даже высказала предположение. Весьма смелое.

— Да? И какое же?

Новиков повернулся на него всем туловищем, потому что шея не слушалась. В нее словно огненный прут вогнали.

— Что это Ильин зачищается накануне выборов.

— Что?! — Майор хотел вскочить с места, но не вышло, и он откинулся с глухим стоном на спинку рабочего кресла. — Вот старая сука! Все никак не угомонится! Ходит и ходит сюда, как на работу. Ладно… Ты вот что, старлей, по-тихому смотайся к ней, забери флешкарту. Никаких понятых. Никаких свидетелей твоего с ней разговора быть не должно.

— А девушку Игумнова тоже навестить?

— Навести. Если отыщешь, — он неуверенно хмыкнул. — Сдается мне, что девка слилась по-тихому, почуяв, какие влиятельные люди стоят за похищением ее парня. Если вообще это похищение было, а его не выдумала старая ведьма. Все, поезжай.

Скомороховой Виталий позвонил уже из машины и договорился о встрече. Она будто даже обрадовалась. И сообщила, что дома, не на работе. И всегда рада его видеть. Оставалось заехать домой и забрать записи их разговора. Он не оставил бумаги в кабинете, опасаясь, что они попадут на глаза посторонним. Собирался частным порядком вести это дело, значит, и записям на служебном столе делать нечего.

— Ирина, ты дома? — громко крикнул он, заходя в квартиру.

Она точно была дома, он слышал шум льющейся воды в кухне. Но крикнуть был обязан, таков у них был порядок. Однажды, еще в самом начале, он тихо вошел и перепугал ее до смерти. Она даже расплакалась.

— Дома! — ответила она из кухни. — Завтракать собралась. Будешь со мной?

— Да я ел вроде, — проговорил он, с нежной улыбкой входя в кухню.

— Ты ел яичницу, а у меня сырники, — ответила она рассеянно.

Ирка сидела за столом, подобрав под себя ноги, и листала бумаги. Его бумаги. Записи его разговора со Скомороховой.

— Ты что делаешь? — делано возмутился он и протянул руку. — А ну отдай! Это тайна следствия. Эй!

— Сейчас, сейчас, погоди, — она дочитала до последней строчки, протянула ему бумаги и со странной интонацией проговорила: — Как интересно.

— Что именно? — Он уже сворачивал бумаги в трубочку.

— Все!

Ирка соскочила со стула. Закрыла кран. И подлетела к плите, где в сковородке скворчало масло. Накидала творожных шариков, чуть придавила сверху деревянной лопаткой. Повернулась к нему.

— Расскажи, а?

— Что рассказать?

Виталик неуверенно переступал с ноги на ногу.