— Нам нужно подумать о найме большего количества экипажа.

Она знала достаточно о молчании Джима, чтобы узнать этот его тип. Она заглянула в его пустое выражение лица, его глаза моргнули на долю секунды быстрее, чем обычно.

— Серьезно? — сказал он. — Мне кажется, что у нас всё в порядке.

— Так и есть. Так и было. У «Роси» военный дизайн. Умный. Почти всё автоматизировано, много дублирующих систем. Поэтому мы смогли летать на ней всё это время лишь с третью от её стандартной численности экипажа.

— И ещё потому, что мы лучшая, мать его, команда в небе.

— Это не повредит. Если посмотреть на навыки и заслуги, у нас сильная группа. Но мы хрупкие.

Лифт дёрнулся, из-за сложных центробежных сил станции и ускорений пространство кажется неустойчивым. Она была уверена, что это просто движение.

— Я не уверен, что ты подразумеваешь под «хрупким», — сказал Джим.

— Мы на «Росинанте» с тех пор, как спасли её с «Доннаджера». Мы не проводили изменений в команде. Никакой текучки. Назови мне хоть один корабль, где такое было. Были рейсы, на которые «Кентербери» отправлялась с четвертью персонала в первой миссии. И…

Двери распахнулись. Они вышли и отошли в сторону, чтобы впустить другую парочку. Наоми слышала, как другие зашептались друг с другом, когда двери лифта закрылись. Джим был тихим, пока они возвращались к своим апартаментам. Когда он наконец заговорил, его голос был низким и задумчивым.

— Ты думаешь, один из них может не вернуться? Амос? Алекс?

— Я думаю, много чего произошло. При высоком ускорении у людей случается инсульт. Сок помогает, но это не гарантия. Люди, как известно, стреляют в нас. Так же мы были беспомощны на орбите. Ты ведь помнишь всё это, так?

— Конечно, но…

— Если мы кого-то потеряем, нас уже будет не треть от стандартного экипажа, а четверть. Добавь к этому потерю необходимых навыков.

Холден остановился, приложил руку к двери их апартаментов.

— Стой, стой, стой. Если мы кого-то потеряем?

— Да.

Его глаза были широко распахнуты и потрясены. В уголках глаз появились маленькие морщинки, свидетельствующие о беспокойстве. Она потянулась, чтобы разгладить их, но они не исчезли.

— Так ты пытаешься подготовить меня к смерти моей команды?

— Исторически говоря, люди почти на сто процентов смертны.

Джим начал что-то говорить, запнулся, открыл дверь в номер и вошёл. Она последовала за ним, закрыв за собой дверь. Она хотела к этому подвести, только не знала, как продолжить.

— Если бы у нас была полная команда, у нас было бы по два человека на каждой позиции. Если кого-то убьют или покалечат, другой займёт его место.

— Я не возьму ещё четырёх человек на наш корабль, не говоря уже о восьми, — сказал Джим, идя в спальню. Сбегая от разговора. Он не хотел уходить. Она ждала тишины, печали и беспокойства, что он разозлит её и ему придётся вернуться в комнату. Это заняло около пятнадцати секунд. — Мы управляем кораблем не как обычная команда, потому что мы не обычная команда. Мы получили «Роси», когда все в системе стреляли в нас. Корабли-невидимки взорвали под нами линкор. Мы потеряли «Кента», а потом Шеда. Нельзя пройти через всё это и просто быть нормальными.

— Что ты имеешь ввиду?

— Этот корабль — не экипаж. Мы управляем им как семья, а не как экипаж.

— Верно, — сказала она. — И это проблема.

Они посмотрели друг на друга через комнату. Челюсть Джима двигалась, на его языке застыли все «за» и «против».