Кодзи закрыл глаза. Он лежал на постели головой на север и боялся, что через сетку увидит Иппэя, когда тот появится на веранде.

– Юко… Юко… – позвал тот, проходя по веранде.

– Я здесь, – донеслось в ответ из темной, затхлой гостевой комнаты.

Не открывая глаз, Кодзи сосредоточил все внимание на разговоре супругов. Темнота сгустилась, подул легкий ветерок. Проникая через сетку, он легко пробегал на коже, но совсем не охлаждал.

– Холодно, – сказал Иппэй. Голос его прозвучал напористо, когда он произнес это слово. Как будто удар увесистой палкой в темноте.

– Холодно? Вовсе нет. Наверное, ты имел в виду, что здесь прохладно? – ответила Юко.

– Прохладно… Хочу спать здесь.

– Что?

– Прохладно. Хочу спать здесь. Завтра и потом, – сказал Иппэй.

* * *

Прежде чем приступить к работе по защите теплиц от приближающегося тайфуна, Кодзи и Тэйдзиро весь следующий день занимались погрузкой растений в грузовик, который регулярно присылали в «Оранжерею Кусакадо» из Токийского ботанического сада.

На полуострове Идзу было много тепличных хозяйств, получавших из Токио прямые заказы. Директор ботанического сада посоветовал Юко обосноваться в Иро из-за удобного местоположения: через деревню проходил маршрут, по которому грузовик объезжал хозяйства, заключившие контракт.

«Оранжерея Кусакадо» получала от ботанического сада фиксированный ежемесячный платеж, что позволяло вести дела, не опасаясь изменения цен на рынке и конкуренции с поставщиками лиственных растений из Осаки или токийскими цветоводами, разводившими розы.

Трехтонный грузовик ботанического сада заезжал в оранжерею два-три раза в месяц, забирал товар, а потом привозил пятьдесят-шестьдесят контейнеров с растениями. В зависимости от сезона иногда привозили до сотни контейнеров. Летом это были в основном лиственные растения и орхидеи. Конкурировать с продукцией из района Дэн-эн-Тёфу «Оранжерея Кусакадо» не могла, и Юко морем отправляла в Нумадзу растения подешевле – например, глоксинии. Их вынимали из контейнеров, упаковывали в коробки, а затем Кодзи отвозил все на тележке в порт.

Грузовик медленно, с огромным трудом вполз вверх по склону холма и остановился перед входом в оранжерею. Юко всегда заботилась о водителях, делала им подарки – итальянские галстуки и английские носки Иппэя – и высокопарно поясняла, где они произведены.

Когда приходило время отправлять новую партию, Кодзи охватывала грусть. Ему было жаль расставаться с растениями, которые он заботливо выращивал. Цимбидиум с листьями, похожими на пампасную траву, отличался изяществом, свойственным «болезненной красоте», благодаря особой, характерной для орхидей форме цветков – они словно парили в воздухе, как внезапное видение, – а также бледно-лиловым лепесткам и похожей на приоткрытые губы сердцевине с разбросанными на желтом фоне фиолетовыми крапинами. Европейские орхидеи в той или иной степени производят такое же впечатление.

Бледно-красные соцветия дендробиума даже не пытались прикрыть свое темно-пурпурное нутро – наоборот, без всякого стеснения выставляли его напоказ. Антуриумы с Гавайских островов, ярко-алые, как синтетическая смола, вытягивали вверх шершавые кошачьи языки. Тигровый хвост, чьи блестящие твердые листья, темные в крапинку и с бледно-желтой окантовкой по краям, формой напоминали морскую капусту. Сортовой каучуконосный фикус с крупными овальными листьями, ананас, ощетинившийся грозными жесткими листьями с поперечными черными полосками, веерная пальма, усыпанная глянцевыми листьями на тонких волосатых стволиках…

Все они лишились опеки Кодзи и теперь выстроились рядами в грязном кузове, чем-то похожие на стайку замерзших, притихших проституток, которых арестовала полиция.