Я отшатываюсь к окну и выбираюсь наружу. Ступенька за ступенькой. Следом за мной, словно протягивая с укором свои щупальца, тянется густой черный дым. Падаю на траву. Буквально обрушиваюсь. У меня даже нет сил кашлять. Толпа вокруг сжимается. Все что-то кричат. Спрашивают. А я вижу перед собой только искаженное болью лицо Элли.

Я не могу врать ее глазам. И она, кажется, всё понимает. И никому никогда не скажет — даже мне. Всегда будет догадываться о моем выборе, о моем поступке, моем отчаянном предательстве, но будет молчать. И будет помнить, что я мог помочь ему, но не помог.

Потому что Элли всегда будет знать, что я сделал этот шаг ради нее.

Ради всех нас.

Я убил своего друга.

Того, кто был предан мне. Того, кого я любил всем сердцем. Своего самого опасного соперника и самого родного человека. Брата. Того, с кем вместе умерла сегодня и часть меня.

Но Джимми тоже знает, что так было нужно.

И Элли.

Потому что она склоняется ниже, бросается мне на грудь и, рыдая, крепко обнимает.

И я, теряя сознание, закрываю глаза.

ЭПИЛОГ

— Милая, захвати еще фотоаппарат. — Просит Майкл.

— Хорошо.

Он сажает Софи на плечи и сбегает по ступеням, изображая самолет:

— Пристегните ремни, мы идем на взлет! Вжууух!

Девчонка заливисто хохочет и крепче обнимает его за голову:

— Аа-а!

— Летим к океану! — Смеется муж.

И Софи довольно визжит, когда они выбегают на песок.

Смотрю на них и улыбаюсь. Отличной идеей было выбраться из душного Нью-Йорка на побережье. Дочка счастлива, из воды не вылезает, да и муж доволен — оторвался от многочасовых операций. Правда, вынужден теперь привычно постоянно прятаться под раскладным зонтом, ведь его кожа не выдерживает длительного пребывания на солнце, но, думаю, это его не сильно огорчает.

Главное, что мы вместе. Все трое.

«Почти четверо», — думаю я, поглаживая только начавший округляться животик. Возвращаюсь в бунгало, беру сумку с вещами, ключи, фотоаппарат и уже хочу выходить, когда звонит телефон. Спешно запираю замок, выуживаю из кармана смартфон и нажимаю «ответить»:

— Алло.

— Элли!

— Сьюзан… привет, как вы?

От знакомого голоса становится очень тепло, но у меня все равно кружится голова всякий раз, когда я вспоминаю о прошлом. Наваливаюсь на дверь спиной и закрываю глаза.

— О, все хорошо, детка. Меня скоро выписывают из лечебницы. — Щебечет она.

— Это отличная новость! Поздравляю…

И надеюсь, что это в последний раз, и что женщина не возьмется за старое.

— Как дела? Как моя Софи? — Ее голос сипнет при упоминании имени внучки.

Видно, что скучает и очень переживает, что не может быть с ней вместе.

— О, ей очень нравится в новой частной школе. Учителя хвалят, ведь она очень смышленная.

В трубке слышится всхлип.

— Мне так вас не хватает…

— Вы можете приехать, Сьюзан. Мы всегда вам рады, вы же знаете.

— Она… меня еще не забыла? — С надеждой.

— Нет, мы часто говорим ей, как бабушка ее любит.

Женщина вздыхает.

— Или мы сами приедем. Хотите? — Предлагаю я. — Правда, это будет только на Рождество. Мы остановимся у свекрови, потому что дом отца, наконец-то, продали. Даже не верится, столько было судебных тяжб.

— Элли?

— Да? — Замираю я.