– Так вот, по правде говоря, я работаю в другом здании, чуть дальше по набережной, если идти от Кинг‑Чарльз‑стрит, и на другой стороне, – объяснил Марчбэнкс.

– А‑а, – произнёс редактор. Он знал все о Воксхолл‑кросс, хотя никогда там не был. Возможно, ленч кое‑что всё‑таки даст.

– Объект моего особого интереса – Россия.

– Не завидую вам, – сказал Уортинг, уничтожая последнюю креветку на тонком ломтике чёрного хлеба. Крупный мужчина, отличающийся большим аппетитом. – Катится к чёрту от нищеты, я полагаю.

– Что‑то в этом роде. После смерти Черкасова следующим событием, кажется, станут приближающиеся президентские выборы.

Оба помолчали, пока молодая официантка ставила на стол бараньи котлеты с овощным гарниром и графин кларета – клиентам от ресторана. Марчбэнкс разлил вино.

– Это ясно само собой, – заметил Уортинг.

– Именно такова наша точка зрения. Коммунисты выдохлись за эти годы, чтобы вернуться к власти, а реформаторы дезорганизованы. И кажется, ничто не помешает Комарову стать президентом.

– А что, это так плохо? – спросил редактор. – Последний раз, когда я видел его, он, казалось, говорил разумные вещи. Исправить положение с валютой, остановить сползание к хаосу, прижать мафию. Все в таком роде.

Уортинг гордился прямотой своих высказываний, и порой его речь звучала резко.

– Вы абсолютно правы, звучит прекрасно. Но в нём все ещё много загадочного. Что в действительности он намеревается делать? Каким именно образом он намерен это делать? Он заявляет, что презирает иностранные кредиты, но как он собирается обойтись без них? Точнее, не попытается ли он ликвидировать долги России, расплатившись ничего не стоящими рублями?

– Не посмеет, – сказал Уортинг. Он знал, что «Телеграф» имеет своего постоянного корреспондента в Москве; правда, в течение некоторого времени он не получал ни строчки о Комарове. Вполне возможно, что этот ленч не будет пустой тратой времени.

– Думаете, не посмеет? – возразил Марчбэнкс. – Мы не уверены. Некоторые его выступления звучат довольно экстремистски, в то время как в частных беседах он убеждает своих собеседников, что он вовсе не такой страшный. Какой же он на самом деле?

– Я мог бы попросить нашего человека в Москве взять у него интервью.

– Боюсь, едва ли ему предоставят такую возможность, – предположил разведчик. – Думаю, почти каждый аккредитованный в Москве корреспондент регулярно обращается к нему с такой просьбой. Он даёт интервью исключительно редко, и подразумевается, что он ненавидит иностранную прессу.

– Послушайте, я вижу, у них есть паточный пирог, – сказал Уортинг. – Я закажу себе. – Британцы среднего возраста испытывают большое удовольствие, когда им удаётся поесть что‑нибудь из того, чем их кормили в детском саду. Официантка принесла паточный пирог для них обоих. – Итак, как же подобраться к этому человеку? – спросил Уортинг.

– У него есть молодой советник по связям с общественностью, к чьим советам он, кажется, прислушивается. Борис Кузнецов. Очень умён, получил образование в одном из американских колледжей Айви Лиг[11]. И если существует ключ к Комарову, то это он. Нам известно, что он читает западную прессу каждый день и особенно любит статьи вашего Джефферсона.

Марк Джефферсон был сотрудником и постоянным автором статей на развороте «Телеграфа». Он писал о политике, внутренней и внешней, выступал как прекрасный полемист и ярый консерватор.

Уортинг медленно жевал кусок своего паточного пирога.

– Это мысль, – наконец произнёс он.