|
Джоанна сегодня раскрылась перед ним в большей мере, чем он ожидал, и все же она еще напоминала пугливую горлицу, готовую в любой момент вспорхнуть с ветки при приближении охотника. Когда он ею овладеет – а в этом Хок не сомневался, – это произойдет при условии ее полной капитуляции, физической и моральной, и она будет хотеть его так же сильно, как он хочет ее. Он сам не знал, почему абсолютная победа над ней так ему важна. Прощальный поцелуй был долгим и неторопливым, его рука, приподнявшая ей подбородок, – ласковой, прикосновение губ – сдержанным и уверенным.
– Спокойной ночи, Джоанна. Машина заедет за вами завтра в восемь утра. И ушел.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Через девять часов – ровно в семь утра – Хок позвонил и сказал, что его неожиданно вызвали в Штаты и он должен лететь незамедлительно. Он пожелал ей успеха на новом поприще, пообещал непременно звонить, и все… Джоанна положила трубку. Итак… Беспокойная ночь, волнение, вызванное перспективой новой встречи с ним утром, которое подняло ее ни свет ни заря, – все это кончилось ничем. Он преспокойно снялся с места и отбыл в свою Америку. Она опустилась на ближайший стул. А почему, собственно, он не может уехать? Он ее шеф, и ничего больше. Все, что требовалось, он сделал, сотрудникам издательства ее представил. Не было причин задерживаться ему во Франции, за Джоанну он не несет никакой ответственности. И она несказанно рада, что прошлой ночью между ними ничего не произошло. Его поведение утром лишний раз подтвердило, что все ее опасения оказались справедливы, сказала она себе горестно. В восемь часов, когда приехала машина, Джоанна была полностью готова. Но адреналин, щедро выделившийся в ее кровь при первых размеренных словах Хока, так и продолжал выделяться весь день, что было очень кстати по мере того, как она знакомилась с новыми и новыми фактами, а Антуанетта и прочие, видимо, склонные к летаргии, сновали вокруг, как безмозглые цыплята. Не оставалось сомнений, что томная апатия, которой потворствовал Пьер, пропитала фирму насквозь и что ряд сотрудников – первая из них Антуанетта – не пребывали в восторге оттого, что их уютный мирок потрясен до самого основания. Джоанна уже решила сделать выговор надутой французской девице после того, как три раза подряд попросила принести ей скоросшиватель, который так и не появился, когда, подняв глаза, увидела в дверном проеме высокого полноватого цветущего мужчину, устремившего на нее внимательный взгляд. – Вы, должно быть, и есть Джоанна Кроуфорд? – Не успела она ответить, как он продолжал на почти безукоризненном английском: – Я Пьер Бержик, мисс Кроуфорд, прошу простить, что не смог вчера лично представить вам своих сотрудников. – Он улыбнулся широкой, похожей на крокодилий оскал улыбкой, не коснувшейся холодных черных глаз. – Надеюсь, Антуанетта заботится о вас тут без меня? – Доброе утро, Пьер. Хок предупреждал ее, что она с самого начала должна взять верный тон с Пьером, и она сразу увидела, что совет очень уместен. После ее сдержанного приветствия его широкая улыбка слегка потускнела. Она не могла позволить ему отнестись к себе с чувством превосходства, которое слышалось в его обращении, как не могла делать вид, что он по-прежнему значительная фигура в издательстве. Ведь он отлично сознает свое положение и должен радоваться, что не угодил за решетку, думала Джоанна. – Очень приятно увидеться с вами наконец. Я уверена, что дела пойдут на лад. Не сомневайтесь, я непременно обращусь к вам за советом, если потребуется. Холодные черные глаза долгое мгновенье всматривались в решительные медово-карие, затем Пьер взял ее руку, поднес к губам и поцеловал, после чего проговорил, на этот раз вкрадчиво: – Вы очаровательны, моя дорогая. Я и подумать не мог, что наш отважный новый лидер окажется таким молодым и привлекательным. |
