Илья стоял посреди комнаты, осматривая добычу со всех сторон. Как ему быть? Вернуть фолиант Трошкину?

«Но тогда… я брошу тень на бывшую супругу. Это неправильно. Маша не заслуживает позора, тем более, после смерти. Трошкин сам виноват! Он грубо обращался с ней, вот она и решила ему отомстить. Видно, он очень дорожил этой книгой… Боже, о чем я думаю в трагический момент? — ужаснулся Илья. — Маша была права, я циник! Неужели, мне не стыдно?»

Он вынужден был признать, что не ощущает ни стыда, ни угрызений совести.

«Я Трошкину ничего не должен. А Маша… с нее спросу нет. Она уже за пределами добра и зла. Если добро и зло имеют пределы!»

В последнее время незыблемые убеждения Ильи пошатнулись, а его ум, которым он так гордился, не справлялся с поставленными задачами. Пришлось включать подсознание. Там все довольно зыбко и туманно, как в зазеркалье. Привычное видится по-иному, новое в щепки разбивает старое. Каждый шаг — словно по тонкому льду: выдержит или хрустнет? В зазеркалье логика уступает интуиции.

Илья принял решение.

— Я спрячу книгу подальше, — твердо пообещал он покойнице. — Выполню твою последнюю волю. Ты забрала у Трошкина ценную вещь, чтобы насолить ему. Я не намерен тебе мешать! Пусть свершится то, что ты задумала…

Глава 10

Москва

Трошкин наклюкался в зюзю и прикорнул, сидя в кресле. Горбун выпил не меньше, но в сон его не клонило. Когда хозяин квартиры начал похрапывать, гость устроил тщательный обыск. Он двигался бесшумно и ловко орудовал длинными жилистыми руками.

Через час продюсер очнулся и, пошатываясь, отправился в кухню выпить воды. Спьяну он забыл о Корнее и жутко испугался, столкнувшись с ним в темном коридоре.

— Кто здесь? Маша, ты?

— Опомнись, соколик, — недовольно проворчал гость. — Вижу, ты совсем плох. Тебе нельзя пить. Совсем.

— К-корней? Ты… откуда взялся?

— Дак я никуда не уходил, вроде.

Трошкин включил свет и обескуражено хлопал красными глазами. Перед ним стоял горбун в растянутом свитере крупной вязки и горчичных штанах.

— Правда, Корней… — пробормотал он. — Мы вместе пили? Ни черта не помню…

— Э-э, соколик, паршиво у тебя с головой. Пора завязывать со спиртным.

— Я… тошно мне, Корней! Если не пить, то впору вешаться!

— Это я уже слышал. Чем тебе помочь? Говори. Только ни слова о деньгах.

— А что ты можешь предложить? Кроме убийства, разумеется.

— Ты книжонку одну на продажу выставил, — вкрадчиво молвил горбун. — Сколько надеешься за нее выручить?

Трошкина повело в сторону, и он чудом не грохнулся на пол. Устоял, опершись о стену.

— Ч-что? Ты… в моем компьютере рылся? Те… телефон трогал?

— У меня собственный гаджет есть! — ухмыльнулся Корней и коснулся указательным пальцем своего лба. — Покруче твоих электронных игрушек. Усек?

— Кто… тебе разрешил разгуливать по к-квартире?

— А кто мне запретит?

Трошкин покраснел от возмущения и разразился бранью. Горбун подбоченился и нагло похохатывал. Его забавляла реакция собеседника.

— Ты тут… не хозяин!

— Кто тебе сказал? — глумился над ним Корней. — Ты сам ко мне обратился, а теперь на попятную? Не выйдет, соколик! Должок за тобой числится. Помнишь?

— Я же пообещал, через неделю все верну.